После ужина она села за стол в кабинете, положив перед собой раскрытую книжечку. Фамилия, имя, возраст, профессия, гражданство, адрес… Все это писалось само собой. Крупные, слегка наклонные буквы ложились на веленевую бумагу, украшенную в левом углу короной. Семейное положение: это легко, надо только без лишних слов обрисовать двойную трагедию. В брошюре рекомендовалось излагать все, насколько возможно, просто и ясно. Оставался последний пункт. Объяснить глубинные причины своего намерения взять приемного ребенка. Глубинные причины? Как бы их обрисовать? Она же не может признаться, что сердце ее открыто только для Джулито. Остальные дети ей совершенно безразличны. А почему же Джулито нет? Но ведь человек, который будет читать ее письмо, вовсе не ждет, что в нем окажется что-нибудь, кроме самых, в общем-то обычных, резонов: желание составить счастье ребенка, соединить два одиночества. Вот эту тему и надо развить, избегая всяких пылких интонаций. Она ограничится тем что изложит свои добрые, альтруистические намерения, выкажет скромное великодушие и горячую, но сдержанную преданность. Никаких сложностей. Она вполне владеет пером, чтобы найти верный тон, а уж врать ей никакого труда не составит.

Она писала, зачеркивала, начинала снова и получала удовольствие оттого, что целый час изображает человека, который настойчиво домогается ребенка, в то время как наверху спит маленький мальчик, уже принадлежащий ей. Она тщательно выписала адрес: Генеральная дирекция медико-санитарной и социальной помощи детям. Отдел социальной помощи, и так далее.

Все это было слишком напыщенно и торжественно. Те, кто под сенью префектурной администрации заседают, решают и разрешают… она прекрасно всех их знает, встречалась с ними на коктейлях, ленчах, балах и на охоте… Ей нечего их особенно опасаться. Они сделают вид, что разбирают ее просьбу со всей беспристрастностью, но в кулуарах друзья, конечно, уж постараются. Альбер уже сейчас прикладывал какие-то усилия. Она наверняка выиграет это дело, и быстрее, чем любая другая женщина. А вот Амалия…

Ирен принялась строить планы. После обеда она шла к Амалии, гулявшей в саду. Джулито, возившийся в траве на четвереньках, тут же полз к ней. Она брала его к себе на колени и всякий раз, ощущая его маленькое тельце так близко, загоралась решимостью. Она смотрела на Амалию, сидевшую за шитьем, и не понимала, как бы это устроить. Подмешать яд в еду было невозможно. Она ела в буфетной, вместе с Мофранами.

— А что вам сейчас дает доктор Тейсер, Амалия?

— Да! Все то же самое. Что-то похожее на штукатурку и еще таблетки, которые надо принимать за едой.