— Проще всего позвонить, — сказал я.

Мое нетерпение было так велико, что я не стал дожидаться ее ответа и набрал номер гостиницы.

— Можно поговорить с госпожой Хинкль? Франсуазой Хинкль… Если только она еще у вас.

— Госпожа Хинкль… Да, она здесь второй месяц.

— Вы можете меня с ней соединить?

— Она только что вышла… Желаете что-нибудь передать?

В гостинице «Эксельсиор» мне сообщили не много нового. Госпожа Франсуаза Хинкль жила в номере сто двенадцать. Она приехала в конце апреля, много гуляла, всегда в одиночестве. Переговорив с ней, швейцар понял, что она — француженка.

— Вы не знаете, куда она могла пойти?

— О! Вы наверняка найдете ее на пляже. Дама в сером, под красным зонтом. Народа пока негусто. Я даже сомневаюсь, что…

Швейцар подозвал посыльного.

— Проводи этого господина. Надо лишь пройти через бульвар. Будет очень странно, если вы ее там не увидите.

Здесь ты можешь дать волю описаниям и, по своему усмотрению, держать читателя в напряжении. Я же только предлагаю тебе свой, так сказать, вахтенный журнал. Но голые факты иногда — довольно волнующая вещь. Нет смысла ничего добавлять.

Красный зонт был, конечно, там, недалеко от пенистой кромки лениво набегавшего прибоя. Сначала я направился к воде, а затем повернул в сторону дамы в сером, чтобы она видела, как я приближаюсь, и не испугалась. Женщина вязала и была настолько поглощена своим занятием, что подняла голову, лишь когда я смущенно остановился в нескольких шагах от нее. Сдвинув очки на лоб, она посмотрела на меня в упор и уронила свое вязание.

— Вы — его сын! — пробормотала она.

Клянусь тебе, все так и было. Затем она добавила:

— Как вы на него похожи!

Признаться, я был ошеломлен и не мог выдавить из себя ни слова. Тогда женщина спросила:

— Ведь вы Дени, не так ли? Дени де Лепиньер?

— Да… Я ищу госпожу…