— Мой муж работал директором целлюлозно-бумажной фабрики, — продолжала она. — Мы были счастливы. Видите… Я ничего от вас не скрываю. Я потеряла мать и не думала больше о Франции.

— У вас не было детей?

— Нет. А затем, в прошлом году, умер мой муж. И как-то так получилось, что я снова стала вспоминать Париж, Геренду и Бриер…

— Может быть, и моего отца?

— Да, но как потерянного друга, свидетеля другой жизни.

— Вы не знали, что он женился и живет в Керрареке?

— Понятия не имела. Поверьте, я решила поехать во Францию не из-за ностальгии. Просто пора было сменить обстановку, как все делают. Времени и денег хватало. Мне очень хотелось попутешествовать. И вот я провела две недели в Париже, а затем сняла комнату в Лa-Боле.

Я лег на спину, скрестив руки на затылке. Я в самом деле страшно устал. Бедный отец! Какая досада! И любовь на фоне всемирного абсурда, что за нелепая шутка! Сколько сердец бьются впустую! Я слышал крики чаек, резвившихся неподалеку и гомонивших, как куры на птичьем дворе.

— В один прекрасный день вы снова его встретили, — сказал я с иронией. — Снова по воле случая.

Опустив глаза, женщина посмотрела на меня с упреком.

— Вы мне не верите. И все же это так: по воле случая. Как-то раз, с утра пораньше, я бродил по рынку… Люблю французские рынки… Там отдыхаешь душой от наших гигантских универсамов, как вы их, называете. Рауль тоже бродил там. Мы столкнулись. Он поклонился мне, извиняясь, и…

— И… что?

— И мы поцеловались среди капусты и салата. Вот так. Сразу… Вскоре нам стало неловко. Целая жизнь пролегла между нами, как пропасть… Потом мы зашли в кафе. Он держал меня за руку. Мы смотрели друг на друга, как раньше, но говорили сегодняшним языком… Это грянуло как взрыв. Мне трудно вам объяснить… Я была потрясена, а Рауль и подавно… Поймите меня правильно… Как он ни старался весьма великодушно затушевать прошлое, я все же оставалась предательницей… Меня не покидало острое чувство вины перед ним, и поэтому я уже не могла его удержать… Понимаете…

Франсуаза замолчала на миг, а затем продолжала:

— С каждым днем Рауль становился все более неспокойным… Он предлагал все начать сначала, а я, одинокая, свободная и праздная женщина, внимала ему, если быть совершенно откровенной, с волнением и скепсисом… Знаете, как мы слушаем речистого проповедника, заражающего нас своей верой на час.

— Простите… Вы сказали: «с каждым днем». Значит, вы встречались каждый день? Это меня удивляет.

— Все было как во время войны. Рауль принимал невероятные меры предосторожности. Мы снова играли в любовь. Я садилась на первый утренний автобус в направлении Сен-Лифара. Я-то ничем не рисковала: меня никто не знал… а он приезжал ко мне на лодке. Вероятно, все в замке еще спали, когда он ускользал.