— Когда как. Сценарист придумал, что я смогу использовать кабель грузового лифта. Но я сам рассчитывал каждое движение, каждый прием.

— Словом, все детали операции.

— Именно так. Если что-то упустить, даже самое незначительное, наверняка сломаешь шею. Именно поэтому я предпочитал работать с макетом. Даже при осуществлении самого простого прыжка я рассчитывал траекторию движения… Необходимо все учесть: вес, скорость, угол и даже ветер.

— Черт возьми! Нам повезло, что вы действовали на стороне закона. Иначе…

Комиссар встал и прошелся по комнате.

— Какие у вас отношения с Шамбоном? Все еще хорошие?

— Почему вы думаете, что они могут испортиться?

— Кто знает… Теперь, когда его дядя мертв, жить под одной крышей с молодой вдовой…

Ришар откровенно смеется:

— Вы не из тех людей, комиссар, которые верят сплетням.

— Между нами, — настаивал комиссар, — действительно ли мадам Фроман убита горем?

— Скажите честно, что у вас на уме? — шутит Ришар.

— Ну вы даете, — возразил комиссар. — Задняя мысль! Еще нужно, чтобы она была, эта мысль! До свидания, мсье Монтано, — протягивая руку, прощается комиссар.

— Я вас провожу.

Ришар на костылях провожает комиссара и долго смотрит ему вслед.

— Ищи! — прошептал он. — Ищи, собачка! Еще не скоро найдешь.

Фроман был в отъезде, когда меня перевезли из клиники в замок. Шамбон позаботился о моем размещении. Он настоял на том, чтобы показать мне несколько комнат, из которых я смог бы выбрать. Иза хотела, чтобы моя комната находилась поближе к ее, но я выбрал эту, самую отдаленную. Я хотел, чтобы все в Колиньере почувствовали, что мое пребывание будет незаметным. Шамбон сказал мне, что в моем распоряжении телефон и я могу звонить куда захочу. Таким образом, я был независим так же, как в отеле. И с машиной! Я уже умел ею пользоваться, научился подтягиваться на руках, чтобы перелезть с кровати на кресло и обратно. Мне нужна была помощь, чтобы надеть брюки, но я значительно преуспел в искусстве цепляться, висеть, передвигаться, почти как обезьяна в клетке. Даже если бы мне ампутировали ноги, я все равно остался бы таким же ловким.

— Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, — говорил Шамбон. — Мой дядя хочет, чтобы вы чувствовали себя как дома.

Глупости, конечно. Ведь я жил у своего палача. Лужайка, которая простиралась под моим окном и выходила к Луаре, принадлежала ему; все принадлежало ему: бабочки и птицы, облака и раскинувшееся над холмами небо. Все, что я видел вокруг себя, радовалось и двигалось. Я сидел в своем прекрасном кресле в первом ряду партера и смотрел, как проходила жизнь. Спасибо, мсье Фроман! Однажды, когда Иза наводила порядок в моей комнате, я дернул ее за рукав.