— Пощадите!

Патрик дружески хлопнул своего собеседника по плечу.

— Уже заканчиваю! Мне важно лишь подчеркнуть, что практический опыт так до сих пор и не позволил однозначно ответить на вопрос, кто же из нас с Аргу прав. Да и в случае с Мод совершенно очевидно, что медикаментозные средства хороши лишь для поддержания культи в стабильном состоянии, в то время как фантомные боли им, естественно, неподвластны. Фантомные боли — это уже моя стихия! Ну теперь, полагаю, проблема вам уже ясна. Поскольку под нежной личиной Аргу скрывается совершенно свинский характер, мы с ним вечно грыземся. Я в полной мере удовлетворил ваше любопытство?

Кларье некоторое время молча размышляет.

— Гм! — вздыхает он. — Мне удалось ухватить по ходу вашего рассказа кое-какие мелочи. Если попытаться их очень кратко резюмировать, то я сказал бы так: каждый больной, по-вашему, представляет собой в той или иной степени актера, и все его поступки и слова работают на выбранную им роль. Лиши человека его боли, и он, чего доброго, придумает себе другую, то есть соорудит себе своего рода психологический протез!..

— Вот это да! И вы еще обвиняете меня, будто я туманно говорил! Но спешу с вами согласиться! Я бы даже сказал, что в победе над физической болью всегда существует опасность появления замещающей боли, своего рода тоскующего отголоска прежней, что объясняется как нельзя более просто: больной таким образом требует внимания к себе и ухода за ним со стороны окружающих. Возьмите опять-таки Антуана. Ему говоришь, что он выздоравливает, а он тебе в ответ — голодовку протеста! Меня не особенно удивит, если ему придет в голову мысль наложить на себя руки, лишь бы доказать, что я ни черта не понял в его заболевании. Напротив, наши Уходящие уже согласились сложить оружие. Нет, их нельзя назвать покорившимися! Они покорные! Улавливаете разницу? Все беды нашей клиники кроются в том, что эту разницу очень мало кто осознает, а потому нас постоянно подозревают в более или менее частом применении эвтаназии. Именно в этом и упрекает врачей клиники автор анонимных писем! Непременно особо выделить это обстоятельство в вашем будущем отчете.

Комиссар кидает взгляд на свои наручные часы.

— Черт возьми, я что-то совсем забылся. Вы хотели пойти к Мод, а я вас задерживаю. Извините.

— Пустяки! Она все равно где-нибудь поблизости. Куда ей деться?

— А где она живет?

— В другом крыле здания, возле библиотеки. Она много читает. И много пишет.

— И что пишет, кому?

— В газеты, на телевидение. Знаете рубрику «Наша почта»? Мод активно участвует в обсуждении всех проблем, волнующих общественное мнение. Ей доставляет удовольствие прочесть в газете или услышать с экрана: «Мадемуазель Мод Кэррингтон». Мод искренне верит, что, будучи, не побоюсь сказать вслух это слово, калекой, она обладает даром постижения истин, недоступных пониманию обыкновенных людей. И что любопытно: как бы она ни старалась это скрыть, во всех ее действиях всегда ощущается глубоко въевшаяся в сознание агрессивность.