Гуров проверил свой телефон – ни одного пропущенного звонка. Проверил уровень громкости – все в порядке.

Некстати вспомнилась Елена, от которой пахло дорогими духами. Не сильно, а едва заметно, и аромат этот появлялся лишь в те моменты, когда она делала какой-нибудь жест. Запах был горьковатым, но не тяжелым. Так, наверное, пахнет ночной Париж.

Если отпечатки на сувенирной коробке совпадут с теми, которые были обнаружены на фотоаппарате и на лицевой стороне поляроидного снимка, значит, они побывали у Елены в руках. Скорее всего, это и были подарки от дяди Вити, от которых потом кто-то избавился. Но кто? Неужели родители?

Ярко вспыхнувший под потолком свет резко полоснул по глазам. Гуров обернулся в сторону двери. На пороге стояла Маша и удивленно смотрела на мужа.

– Тебе так сильно суп понравился? – спросила она, глядя на ложку в его руке.

Гуров и не заметил, что так и остался стоять над открытой кастрюлей. Всего себя отдал работе. Молодец. Ест на ходу, а во время еды думает о чем угодно, только не о ней.

Он положил ложку на стол, подошел к Маше и заглянул ей в глаза.

– Я у Крячко была, ты чего… – отодвинулась от него Маша. – Пьяный, что ли?

– Не пил.

– А я выпила, – заявила Маша. – Мы с Наташкой раздавили бутылку вина на двоих. Стасу, кстати, легче. Завтра собирается на работу.

– Больше так не уходи, – попросил Гуров. – Ни к Крячко, ни к кому другому.

– Но я же вернулась.

– Вижу.

Гуров пошел в спальню и упал на кровать вниз лицом. Чуть позже пришла Маша и легла рядом. Обняла его, но Гуров не отреагировал.

А Веня Овечкин сосредоточенно занимался образцами. Ему все равно не спалось.

* * *

Гуров закончил писать отчет и распечатал его в трех экземплярах. Один из них протянул Стасу.

– Читай. Ты многое мог пропустить.

В кабинет заглянула секретарша Петра Николаевича Орлова.

– Ребята, он приехал.