Рид долго смотрел на письмо, дважды перечитав его, пока полностью не осознал, что сообщил ему Ридижер. Он мог все вернуть, если только захочет. Он мог вспомнить абсолютно все. Или же может стереть до конца.
Ни один выбор не казался идеальным.
Ранее он стер память по необходимости и из-за отчаяния. Теперь, после случившегося, он не мог просто проигнорировать все, особенно, если это могло навредить девочкам.
Но возвращение памяти было не менее страшным вариантом. Если он вернет воспоминания Кента Стила, станет ли он снова тем человеком с его старыми привычками и повадками? Неужели Рид Лоусон, его личность, перестанет существовать?
И самым неприятным был неопределенный намек Ридижера на «что-то еще». Что-то, к чему он был близок. Что, если он вспомнит то, чего не стоит вспоминать или нечто опасное, что Кент Стил стремился забыть?
– Ладно, пап, – услышал он голос Марии позади. – Увидимся совсем скоро. Я тоже тебя люблю.
Как только она повесила трубку, Рид сложил письмо и засунул его обратно в конверт. Мария уселась рядом.
– Все хорошо? – спросила она, заметив знакомую вещь.
– Да, – он выдавил из себя улыбку. – Все прекрасно.
Первым порывом было рассказать ей о том, что было в письме, но подсознание говорило, что этого делать не стоит. Все это было важно для него, а не кого-то еще. Более того, они итак только что прошли через настоящий ад, разгадывая тайну Амона. Не было необходимости тут же пускаться во все тяжкие.
– Это прощальное письмо, – ответил он. – По всей видимости, он знал, что Амон вышел на него. Жаль, что я не помню его. Кажется, он был хорошим парнем.
– Лучшим, – тихо согласилась Мария.
Прежде чем убрать письмо обратно в сумку, Рид достал кое-что еще – их совместное с Ридижером фото на фоне фонтана в Риме. Оно было сильно помятым, со сгибом прямо по центру. На фото оба они улыбались и, казалось, наслаждались компанией.