Наташа встретила их фальшивой, на Верин взгляд, улыбкой и искусственно созданными слезами. Разве может эта совсем юная нянька любить ее мальчика? Это может делать только она — самая замечательная мама на свете. Острая ревность резанула ее сердце, когда она увидела Степашкину искреннюю радость от встречи с Наташей. Девушка теребила его волосы, прижимала к груди его нежную головку, как это всегда делала Вера, и плакала. Настоящими чистейшими слезами радости. И она уже хотела к ним подойти, чтобы разделить с ними общую радость. Но вовремя сдержалась, вспомнила, что она хозяйка в этом доме и ей не пристало обниматься с прислугой.

— Наташа, свари, пожалуйста, мальчику молочную кашу, — строго попросила она. — И если тебе не трудно, приготовь для него какао. Ему нужно много, сытно питаться и восстанавливать силы.

— Да-да, конечно! — оторвалась от Степашки счастливая няня. — Я даже могу оладушки пожарить. Правда, я никогда их не делала. Но, думаю, что у меня получится.

— Только побыстрее, — согласно кивнула Вера и взяла мальчика за руку. — Пойдем, родной, в ванную. А потом сразу за стол.

Вера набрала полную ванну теплой воды и вылила туда полфлакона душистой пены. Степашка обожал играть с мыльными пузырями, собирал их шапкой на голове, складывал пышный воротник на шее и деловито сообщал, что он, то Дед Мороз, то дядька Мономах, то царь Султан. Поэтому, представляя розовощекого мальчика, примеряющего на себя очередной образ, она старательно взбивала пену и улыбалась.

Но на этот раз Степашка не стал надевать на себя пенное убранство. Он уселся в самый уголок ванны, вытянул ножки, уперся ручками в дно и стал задумчиво разглядывать блестящие пузырьки.

— Сегодня ты решил поиграть в задумчивого пингвина? — Вера сама соорудила пенную шапочку и водрузила ее Степашке на грудь. — Тогда этот белый галстук будет как раз кстати.

— Мама, — поднял на нее напряженный взгляд мальчик и, чуть помедлив, словно собираясь с силам и продолжил. — Ты самая любимая мама, но раньше у меня была еще одна мама. Ты ее помнишь?

— Помню, сынок, — неожиданно ее руки стали очень тяжелыми, словно налились свинцом. Они упали вниз, как две безжизненные плети.

— А где она? — надежда озарила детское личико.

— Она… — начала Вера и запнулась. — Она уплыла на белом кораблике. Далеко-далеко, в бескрайнее синее море. И ей там очень хорошо. Когда-нибудь вы обязательно встретитесь. Не скоро, конечно. Тебе придется ждать этой встречи очень долго. Но она обязательно состоится. И вы снова будете вместе.

— Мама умерла? — готовясь заплакать, прикусил нежную губку малыш.