Этот мужчина секунду или две словно бы играл на рояле вместо светловолосого юноши. А потом призрачный силуэт пышноусого брюнета отделился от материальных, осязаемых контуров молодого пианиста – и тот продолжил музицировать уже в одиночестве. Александр же Николаевич, по-прежнему – замечаемый только своими знакомцами по другой Москве, пошел к двойным дверям в дальней части сцены, явно намереваясь покинуть зал.

И лишь возле самого порога он приостановился, оглянулся на собравшихся зрителей, отыскал глазами Николая и Лару. А потом кивнул им длинным кивком, можно сказать – отвесил поклон. После чего вскинул голову и беззвучно произнес одно-единственное слово, которое Лара и Николай сразу же угадали – даже не по артикуляции, а просто по озарению. И это было слово: скоро.