В детстве мы с Джейн обожали полнолуния и лунный свет, проникающий в окно ее спальни. Порой мы дожидались, пока родители уснут, чтобы постоять вместе в омывающем нас белоснежном сиянии.

Теперь это воспоминание омрачают мысли о том, что делали в полнолуние члены Золотой Чаши. Еще одна частичка моего прошлого с Джейн осквернена, как и Бартоломью.

Я поворачиваюсь, чтобы зайти обратно в библиотеку, но тут звонит телефон, который я все еще крепко сжимаю в руке.

Дилан наконец-то отозвался.

Но, когда я отвечаю на звонок, то слышу незнакомый голос. Женщина говорит несколько опасливым тоном.

– Это Джулс?

– Да.

Секундное молчание.

– Джулс, это Бобби.

– Кто?

– Бобби. Из приюта для бездомных.

Тут я наконец-то вспоминаю. Бобби, добрая и веселая женщина, с которой я познакомилась два дня назад.

– Как поживаешь?

– Помаленьку. Новый день, новые мысли. Все как завещала Элеонора Рузвельт. Слушай, я не против поболтать, но позвонила не за этим.

Мое сердце, едва-едва успокоившееся, снова начинает суматошно колотиться. Кровь ускоряется в жилах.

– Ты нашла Ингрид?

– Кажется, – отвечает Бобби. – К нам пришла девушка. Похожа на ту, которая на фото. Но, может, это и не она. Выглядит гораздо более потрепанной. Если честно, Джулс, она смахивает на огородное пугало.

– Она сказала, что ее зовут Ингрид?

– Да она вообще не шибко разговорчива. Я пыталась с ней поболтать. Она меня послала.

Это не похоже на Ингрид. С другой стороны, я понятия не имею, через что ей пришлось пройти.