Про это Грета действительно ничего не говорила, даже когда рассказывала мне о своей жизни в Бартоломью. Моя квартира когда-то была ее квартирой, а значит, и квартирой Корнелии Суонсон.

Той самой, где она убила свою горничную.

Хотя это было не просто убийство.

А жертвоприношение.

Исполнение обещания, данного уроборосом.

Сотворение, рождающееся из разрушения.

Жизнь, рождающаяся из смерти.

Руби была первой, и у меня есть жуткое подозрение, что Эрика стала последней. О том, сколько жертв было между ними, я стараюсь не задумываться. Для этого еще будет время. Пока что надо сосредоточиться на главном – на том, как мне сбежать из здания, не привлекая к себе лишнего внимания.

– Что случилось после разговора с Гретой?

– Я поняла, что не хочу там оставаться. – Ингрид встает и подходит к раковинам у стены. Там она включает воду и умывается. – К тому моменту я успела получить две тысячи долларов за то, что присматривала за квартирой. Вполне достаточно, чтобы убраться куда подальше. Но я знала, что получу еще больше, если останусь.

Деньги. Как приманка, поджидающая нас в конце каждой недели. Еще одна ловушка Бартоломью. Это из-за денег я осталась там еще на одну ночь.

– Я решила остаться, – говорит Ингрид. – Не знала точно, надолго ли. На неделю. Может, на две. Но я хотела как-то себя обезопасить, поэтому…

– Купила пистолет.

Ингрид смотрит на мое отражение в зеркале, приподняв брови.

– Значит, ты его нашла. Хорошо.

– Зачем ты вообще его там оставила?

– Кое-что случилось, – тихо говорит Ингрид. – И, если я тебе расскажу, ты меня возненавидишь.

Я подхожу к ней.

– Нет. Ни за что.

– Еще как, – говорит она, вытирая шею влажным бумажным полотенцем. – И я это заслужила.