– Простите меня, – сказала я, отворачиваясь, и горячие, безмолвные слезы потекли на мою подушку.

Джеки стиснула мою руку, пытаясь меня утешить. Это было больше, чем я заслуживала.

А потом у меня случился первый приступ. Последним, что я помнила, был спор с Дэвидом в нашем доме в Кингстоне, после чего я очнулась на ковре в гостиной, чувствуя себя словно после глубокого сна. В то же время в голове у меня был странный сумбур. Я попыталась встать, опираясь на стул, но снова упала.

– Да что с тобой такое? – недовольно фыркнул Дэвид. – Возьми себя в руки, Вики.

– О чем ты говоришь?

– Я всего лишь сказал, что мне снова нужно уехать по делам, – вовсе не обязательно из-за этого устраивать такой спектакль.

– Какой еще спектакль? Когда? – произнесла я, потирая руки и ноги. Мышцы почему-то сильно болели. Лишь впоследствии я узнала, что такое бывает при моем заболевании. – Наверное, мне нужно сходить к врачу.

– Вероятнее всего – к психиатру.

Как он мог быть таким жестоким?

Врач отправил меня на МРТ, и было установлено, что у меня случился эпилептический приступ.

– Такое бывает после травмы головы. Это вполне может быть единичный случай, но вам теперь следует наблюдаться какое-то время. Приходите ко мне на прием через месяц.

Однако прежде чем наступил назначенный срок, у меня произошел еще один приступ – на этот раз в тюремной комнате для персонала. Патрик сразу же отвез меня в больницу.

– Проверьте подозрение на эпилепсию, – сказал он дежурному врачу.

– С чего ты это взял? – спросила я его.

– Мне доводилось видеть подобное раньше, – спокойно ответил он.

Впоследствии я узнала, что такое развитие заболевания было весьма обычным. Первый эпилептический приступ мог произойти спустя несколько недель или даже месяцев после травмы. Постановка диагноза происходила гораздо позже. Мне его подтвердили лишь после множества различных обследований, включая ЭЭГ (электроэнцефалограмму), измерявшую электрическую активность мозга, депривацию сна и МРТ, которые позволяли обнаружить повреждение или какую-либо аномалию в ткани мозга – потенциальную причину приступов. Алкоголь, как мне сказали, также мог провоцировать припадки. Я продолжала проходить обследования. Ко времени получения результатов у меня произошло еще два «эпизода». Хуже всего было то, что один случился во время собрания сотрудников, которое я решила провести для обсуждения проблемы с новой заключенной, склонной к самоповреждению.

Однако, если бы не свидетели, я могла бы поклясться, что никакого приступа у меня не было.

– Я ничего такого не помню, – сказала я доктору. – Единственное – я почувствовала нечто вроде запаха жженой резины, а потом – ничего. А в последний раз мне очень хотелось пить.