– Как мы уже слышали, во время вашего брака мистер Гаудман просил вас подписать документ, согласно которому вы приобретали дом в Штатах стоимостью три целых четыре десятых миллиона долларов. Вы отказались, потому что «даже не видели этот дом и совершение покупки предполагалось за наличные».
Я киваю.
– Кроме того, по вашим словам, вам казалось, что он хотел использовать ваш статус «в качестве прикрытия для каких-то сомнительных дел». Но, как вы говорили, у вас были «заключенные, занимавшиеся отмыванием денег», и вы знали, что «один из способов избавления от грязных денег – покупка на них недвижимости».
– Совершенно верно.
– Таким образом, поведение вашего мужа могло поставить под удар вашу карьеру. А ваша злость на него вполне могла перейти на его жену.
– Нет. Это не так.
Но я вижу, что зерно сомнения все же посеяно в головах присяжных.
Я отпиваю глоток воды. В коленях у меня такая слабость, что я не знаю, сколько еще смогу выдержать. И вдруг я вижу его.
Нет, это невозможно. Наверное, мне опять кажется – как тогда, когда я приняла мужчину, поднимавшегося по эскалатору, за Дэвида. Это всего лишь игра моего воображения. Человек, как две капли воды похожий на моего бывшего мужа, подходит к скамье стороны обвинения и о чем-то с ними шепчется. Один из них передает записку барристеру, которая задает мне вопросы. Ее лицо напрягается.
– Миссис Гаудман, вы узнаете человека, который только что вошел?
Меня охватывает непреодолимая дрожь.
– Кажется, это мой бывший муж.
– Говорите громче, пожалуйста. И назовите имя.
– Дэвид Гаудман. Мой бывший муж.
Когда я это произношу, он устремляет на меня свой взгляд. Теперь не остается никаких сомнений. Где же, черт возьми, он был все это время?
Присяжные приходят в волнение.
– Почему вы так удивлены и шокированы?
Меня переполняет смешанное чувство гнева и облегчения, и я не могу сдержаться:
– Потому что он наконец объявился – почему же еще?
– А мне кажется, настоящая причина в том, что вы вынуждены сейчас лицом к лицу встретиться с человеком, которого преследовали многие месяцы.