– И она отправится с нами в джунгли, чтобы провести там остаток жизни? – покачала головой Ховина. – Не думаю.

– Вот увидишь, – сказал Орландо. – Она приедет в Стамбул после завершения последней акции. Я договорился встретиться с ней в определенном месте в районе Гюльхане. Она и сама в бегах и пользуется фальшивым паспортом.

– Хо-хо, – засмеялась Ховина, – а неплохая у нас выйдет семейка! Мино и Мария Эстрелла, принцесса из Андорры и ты, а еще Ильдебранда и я. Кого бы нам с собой взять? Ты же не думаешь, что мы позволим своим лонам сморщиться и засохнуть? Вот уж нет, мы с Ильдебрандой знаем, что нам нужно сделать: мы найдем себе мускулистых крепких индейцев. Мы уже говорили об этом, правда же?

– Да-да, – Ильдебранда встряхнула головой, отчего ее длинные, отливающие синевой волосы рассыпались по плечам. – Claro. Европейские мужчины такие мямли. Северяне могут кататься на лыжах в страшный мороз, съезжать по крутым склонам, но в постели они ведут себя как беспомощные младенцы. Южане чопорные и надменные. О гринго и речи быть не может. А у мужчин из нашей стороны света в глазах один страх, и мысли тонкие, словно кукурузная кашица. Мы ведь боролись именно за это, за первородную силу? Поэтому в нашей деревне нам понадобится свежая первородная кровь. Индейцы. Джунгли так джунгли.

Орландо рассмеялся так, что чуть не свалился в воду. Ничего более забавного он давно не слышал. Ильдебранда и Ховина обиженно посмотрели на него. Они не видели здесь ничего смешного. Посмотрим еще, как его фарфоровая куколка приживется в джунглях.

Мино слушал остальных и смотрел на море. Он чувствовал беспокойство. Морская гладь была такой темной, такой зеленой, такой удивительно родной. И все же море было совсем не похоже на то, где когда-то, много лет назад, он купался. Он и Мария Эстрелла.

Мария Эстрелла. Через месяц она выйдет из тюрьмы. Он скрупулезно отсчитывал дни. Он не мог вспомнить ее лица. Но помнил ее запах.

Мино постарался стряхнуть с себя ощущение беспокойства.

Он взглянул на величественные Таврские горы на востоке, они отбрасывали серо-голубые тени на скудные поля у своих подножий, где одетые в черное женщины наполняли свои корзинки камнями и осторожно уносили их на головах. Один и тот же камень год за годом, столетиями, земля никогда не избавится от камней. Утомительная работа, чтобы убедить землю дать урожай. И она давала им урожай.

Смогут ли они так жить? Смогут ли найти покой во глубине зеленых лесов, где земля под пышными кронами деревьев еще более скудная, чем здесь? Он сможет. А как насчет Орландо, Ховины и Ильдебранды? А Марии Эстреллы?