– Люди наверху, на самом верху, – теща понижала голос, – ценят бескомпромиссность и мужество.

– Спасибо, Филипп Антонович, – искренне поблагодарил Борис. – Я хочу остаться на своем месте.

Больше никто не будет принимать за него решений. Петр был хорошим инженером, но и он, Борис, не дурак. Справится.

Конечно, пахать придется много, но работы Борис не боялся.

Он будет много и тяжело трудиться, а вечером приходить домой, к любимой жене и сыну.

Борис подхватил на руки прыгающего около родителей Мишу.

– Пап, ты герой?

– Нет, – сказал Борис. – Я обычный мужчина. Героизм проявили те, кто меня спас.

Еще он хотел сказать, что к героизму обычно приводят чьи-то глупость и разгильдяйство, но решил, что эта мысль слишком сложна для пятилетнего ребенка.

Миша обнял его за шею, у Бориса отчего-то едва не выступили слезы. Впрочем, ему простительно, он сильно получил по голове.

Совсем некстати, мешая полному счастью, мелькнула печальная и ненужная мысль, которая не в первый раз портила ему настроение. Мысль о неродившемся ребенке, которого никто не успел полюбить. И о женщине, которой не удалось увидеть свое дитя и перед которой Борис был виноват. Впрочем, мысль появлялась ненадолго, и он уже научился ее прятать.

О том, что забыл сказать жене, он вспомнил, когда они ехали домой.

– Он думал, что сумеет оборвать все концы, – пропуская перед собой бежевый «Рено», сообщил Борис.

Называть Петра по имени ему было противно.

– Думал, они его не вычислят, а они справились. Прислали ему письмо на электронную почту. Только он уже не успел его прочитать. В таких делах билет бывает только в одну сторону.

Он думал, что Инна начнет выспрашивать подробности, но жена прижалась лбом к его плечу и спросила:

– Как ты думаешь, мои родители счастливы?

– Конечно, – удивился Борис. – Они семья.

Объяснение было невразумительным, но Инна его поняла, она больше ничего не спросила, нехотя оторвалась от его плеча и стала смотреть на дорогу.

– И мы с тобой семья, – сказал Борис.