— Там же холодно?

— Они "буржуйку" приспособили. Привыкнут!

Муся быстро пошла к амбару. Здесь и в самом деле из крыши торчала труба, из которой густо валил дым. Она постучала. Открыла ей Авдотья и, как увидела ее, закрылась углом платка и заголосила. Муся обняла ее за плечи.

— Как же это случилось-то?

От "буржуйки" поглядывали мальчишки, одетые в пиджаки и валенки. Авдотья откашлялась, утихла, открыла заплаканное лицо.

— Вечером приехали на двух подводах. Скотину увезли и его посадили... А потом уж этих вот, лесорубов, привезли, а нас в анбар переселили...

Авдотья прошла к сусеку.

— Зерно-то ваше в сохранности. Пока не добрались до зерна-то. Забирайте...

— Спасибо! И вот что, Авдотья, собирайся! Детей собирай, и поедем с нами.

— Да куда же мне ехать? — заплакала опять Авдотья. — Кому я нужна?

— Мы вас проведем рабочей. И комнату вам дадим.

— Спасибо вам, кормилица! Матушка-заступница... — завопила Авдотья и повалилась перед Мусей на колени. — Всю жизнь за тебя бога молить буду.

Глядя на мать, горько заплакали дети.

— Что вы? Что вы? Встаньте! Разве так можно? — говорила Муся, пытаясь поднять Авдотью.

— Чапурин, собирайте детей! — приказала Муся.

Авдотья мигом встала.

— Да вы уж не обессудьте. Я сама быстренько соберусь. А вы зерно-то, зерно грузите в мешки. Там вон и мешки приготовлены.

Чапурин взял мешок, развернул его, пощупал и сказал:

— Добрый мешок... Травяной! Начнем, что лича!

Муся с Авдотьей стали держать мешок, а Чапурин насыпать зерно.