Вице-коснул мысленно досчитал до двадцати, потом, не говоря ни слова, захлопнул перед носом у японца дверь.
Теперь можно было идти в спальню. От Масы и Сироты раньше утра вестей не будет. Неплохо бы хоть немного поспать – завтра, вероятно, будет напряженный день.
Но возбуждение улеглось еще не вполне. Чувствуя, что сразу уснуть не удастся, Фандорин взял в гостиной второй том «Фрегата Паллада» – самого лучшего чтения на сон грядущий.
Газовый рожок в спальне зашипел, но не зажегся. Эраст Петрович не удивился – газовое освещение в Йокогаме появилось недавно и работало не идеальным образом. На такой случай у кровати имелся подсвечник.
Молодой человек в кромешной тьме дошел до столика, нащупал спички.
Комната озарилась мягким, подрагивающим светом.
Фандорин скинул на пол халат, обернулся и вскрикнул.
В постели, опершись о подушку локтем, лежала О-Юми и смотрела на него неподвижным мерцающим взглядом. На спинке кровати, в ногах, висели платье, лиф, шелковые чулки. Из-под сползшего одеяла ослепительно белело круглое плечо.
Видение приподнялось, отчего одеяло соскользнуло к поясу, гибкая рука дотянулась до канделябра, поднесла его к губам – и снова стало темно.
Эраст Петрович чуть не застонал – исчезновение прекрасной химеры отозвалось в нем пронзительной болью.
Он осторожно вытянул руку, боясь, что не найдет во тьме ничего кроме пустоты. Но пальцы коснулись горячего, гладкого, живого.
Хриплый голос сказал:
– Я уж думала, ты никогда сюда не войдешь…
Зашелестела простыня, нежные, но удивительно сильные руки обняли Фандорина за шею, притянули к себе.
У Эраста Петровича бешено застучало в висках от аромата кожи и волос.