Инспектор достал из кармана деревянный мундштук с висящими завязками.

– Веревка разрезана! – вскричал Фандорин. – Но как это могло произойти?

– Вспомните, как все было. – Асагава наконец поднялся на ноги, встал рядом. – Я подошел к вам, мы стояли вот так, разговаривали. Вы просили у меня прощения. А он задержался подле Горбуна, делал вид, что проверяет путы. Помните?

– Суга?! – прошептал титулярный советник. – Невозможно! Но ведь он был с нами, рисковал жизнью! Блестяще разработал и провел операцию!

Японец горько усмехнулся.

– Естественно. Хотел быть на месте и убедиться, что ни один из заговорщиков не попадется к нам в руки живым. Помните, как Суга вышел из храма, показал на Горбуна и крикнул «Хами!»? Это потому что Сэмуси медлил, всё не мог решиться…

– П-предположение, не более, – качнул головой титулярный советник.

– А это тоже предположение? – Асагава показал перерезанную веревку. – Только Суга мог это сделать. Погодите, Фандорин-сан, я еще не всё сказал. Даже когда у меня появилось такое страшное, неопровержимое доказательство, я всё равно не мог поверить, что вице-интендант полиции способен на подобное преступление. Это же уму непостижимо! И я отправился в Токио, в полицейское управление.

– З-зачем?

– Начальник канцелярии – старый друг моего отца, тоже из бывших ёрики… Я пришел к нему и сказал, что забыл оставить себе копию с одного из донесений, которые посылал господину вице-интенданту.

Фандорин насторожился:

– Каких донесений?

– О каждой нашей беседе, каждом совещании я должен был немедленно докладывать Суге, специальным нарочным. Такой у меня был приказ, и я неукоснительно его соблюдал. Всего мною было отправлено восемь донесений. Когда же начальник канцелярии передал мне папку с делом, я обнаружил лишь пять своих рапортов. Три отсутствовали: о том, что ваш слуга видел предполагаемого убийцу; о засаде возле годауна; о том, что в муниципальной полиции хранятся оттиски пальцев таинственного синоби…

Похоже, теперь инспектор сказал всё. Некоторое время в комнате царило молчание: Фандорин сосредоточенно размышлял, Асагава ждал, чем эти размышления закончатся.

Закончились они вопросом, который был задан тихим голосом и сопровождался пристальным взглядом в упор:

– Почему вы пришли с этим ко мне, а не к интенданту полиции?