– Не вызовет. Ты не знаешь этого человека. Он обязательно убьет тебя. Не сегодня, так завтра или послезавтра. И не своими руками.

– Пускай, – не слушая, пробормотал Фандорин и попытался притянуть ее к себе. – Я его не боюсь.

– …Но еще раньше он убьет меня. Ему будет легко это сделать – как мотылька прихлопнуть. Уходи. Я приду к тебе. Как только смогу…

Но он не выпустил ее из рук. Коснулся губами маленького рта, весь затрепетал и опомнился, лишь когда она шепнула:

– Ты хочешь моей смерти?

Он отшатнулся. Скрипнув зубами, вскочил на подоконник. Наверное, с той же легкостью прыгнул бы и вниз, но О-Юми вдруг воскликнула:

– Нет, постой! – И протянула руки.

Они ринулись друг к другу стремительно и неотвратимо, будто два встречных поезда, по роковой случайности оказавшиеся на одной колее. Дальше – известно что: сокрушительный удар, столб дыма и пламени, всё летит кувырком, и один Бог знает, кто погибнет, а кто останется жив в этой вакханалии огня.

Любовники впились друг в друга. Пальцы не столько ласкали, сколько рвали, рты не столько целовали, сколько кусали.

Упали на пол, и на сей раз не было никакой небесной музыки, никакого искусства – только рычание, треск разрываемой одежды, вкус крови на губах.

Вдруг маленькая, но сильная рука уперлась Фандорину в грудь, оттолкнула.

Шепот в самое ухо:

– Беги!

Он поднял голову, затуманенными глазами взглянул на дверь. Услышал шаги, рассеянное насвистывание. Кто-то приближался, двигаясь снизу вверх – должно быть, по лестнице.

– Нет! – простонал Эраст Петрович. – Пускай! Все равно…!

Но ее уже не было рядом с ним – она стояла, быстро приводя в порядок растерзанный пеньюар.

Сказала:

– Ты погубишь меня!

Он перевалился через подоконник, совершенно не заботясь о том, как упадет – боком, спиной или даже вверх тормашками, однако – поразительная вещь – приземлился еще удачнее, чем давеча, в «Гранд-отеле», и нисколько не ушибся.

Следом из окна вылетели сюртук и левый штиблет – титулярный советник и не заметил, когда его лишился.