Ответ состоял из одного слова:

– Почтальон.

Дядя и племянник переглянулись.

– Который носит письма? – уточнил дзёнин.

– К-который носит письма.

НАСТОЯЩИЙ АКУНИН

НАСТОЯЩИЙ АКУНИН

Срочная городская почта, одно из удобнейших достижений девятнадцатого столетия, в Сеттльменте появилась недавно, и оттого жители прибегали к ее услугам чаще, чем того требовала истинная необходимость. Почтальоны доставляли не только официальные письма, скажем, адресованные из торговой фирмы на Мэйн-стрит в таможенную контору на Банде, но и приглашения на файф-о-клок, рекламные листки, интимные послания, даже записки от жены мужу с сообщением, что пора идти обедать.

Не прошло и получаса после того, как Фандорин бросил конверт со пятицентовой маркой «молния» в щель под перекрещенными рожками, а уже подъехал на пони молодец в щегольском синем мундире, проверил содержимое ящика и зацокал вверх по булыжной мостовой – доставлять корреспонденцию адресату: Блафф, № 130.

– Что в конверте? – в четвертый раз спросил Тамба.

Первые три попытки результата не дали. Лихорадочное оживление, с которым Фандорин надписывал конверт, сменилось апатией. Обращенных к нему вопросов гайдзин не слышал – сидел, безучастно глядя на улицу, время от времени начинал хватать ртом воздух и потирать грудь, словно жилет был ему слишком тесен.

Но старый Тамба был терпелив. Помолчит-помолчит – и снова спросит. Потом еще.

Наконец, дождался ответа.

– А? – встрепенулся Эраст Петрович. – В конверте? Стихотворение. Как только Сирота его прочтет, сразу сорвется. И проедет вот по этой улице, через м-мост. Один.

Про стихотворение Тамба не понял, но расспрашивать не стал – не имело значения.

– Один? Очень хорошо. Мы его схватим, это будет нетрудно.

Наклонился к Дэну, быстро заговорил по-японски. Племянник кивал, повторяя:

– Хай, хай, хай…

– Не нужно его хватать, – вмешался в деловой разговор Фандорин. – Достаточно, если вы просто приведете его сюда. Сможете?