– Отчего же. Газеты пишут, что промышленность растёт, рубль к-крепнет. Нищета остаётся, но с голодом покончено.

– И вы верите? Это пропаганда, – пренебрежительно скривилась дама. – Разве в России простые крестьяне вроде нас могут позволить себе такое угощение? – Она обвела рукой стол и убеждённо закончила. – Там ад, а у нас рай. Причём построенный вот этими руками.

Продемонстрировав Эрасту Петровичу и Mасе свои пухлые персты, матрона гордо удалилась.

– Канодзё мо варуку най на[20], – поцокал ей вслед японец.

– Ваш китаец сказал, что она дура? – Евдокия улыбнулась. – Конечно, Липочка не семи пядей во лбу, но она говорит правду. У нас и вправду рай. Особенно для таких, как я.

Маса вздохнул.

– Я японец.

А Фандорин переспросил:

– Д-для таких, как вы? Что вы имеете в виду, Евдокия… простите, не знаю отчества.

– Просто Даша. Мы живём без церемоний… Экий вы рыцарь. Будто не поняли. Я имею в виду свой горб. – Задрав несоразмерно длинную руку, она похлопала себя по спине и без горечи рассмеялась. – Я ведь не то что остальные девочки и мальчики, я сюда ехала не за равенством и братством. А за женским счастьем, и не прогадала. Дома у меня не было бы ни семьи, ни дела. Единственное – в монастырь идти. Но без веры в Бога это как-то подловато. Зато здесь у меня несколько мужей, и детей родила, четверых. Сначала-то мужчины ко мне из человеколюбия ходили. Потому что на острове справедливости не должно быть обиженных. А потом прижились, да так и остались. Кормлю я вкусно, умею слушать, когда надо – утешу. Для мужчин ничего главнее нету.

– И все в вашей здешней жизни б-безоблачно?

Эраст Петрович искоса взглянул на заливающуюся хохотом Настю.

Отлично его поняв, Даша ответила:

– Вы про Настеньку? Красивая девочка. И умненькая. Сообразила, что с такой внешностью можно и не работать. Половина мужчин по ней с ума сходят, особенно кто постарше, вроде Кузьмы. Двух мужей у меня переманила, но трое всё-таки остались. Да и те двое вернутся, я уверена. Эта волшебная бабочка надолго у нас не задержится. Томится она, скучает. Хочет в большой полет сорваться, да пока не решается. Страшно это, когда ничего в жизни не видел кроме Долины Мечты.

Ему понравилось, как она говорит – беззлобно, спокойно.

– Хотя, если так дальше пойдёт, скоро никого из нас здесь не будет, – печально прибавила горбунья. – Разобьют нам мечту злые люди в чёрных намордниках…

О деле говорили в правлении, после трапезы. Кроме председателя в беседе участвовали ещё двое старших членов товарищества: давешний прапорщик и сухонький человек в синих очках, который сразу же сообщил, что повредил зрение, когда сидел за убеждения в тёмном каземате.