– Конвой за Одиссеем немедленно вышлю, – сказал Сент-Эстеф. – Давно мечтаю познакомиться. Отличная работа, Эраст Петрович. Имею также сообщить, что поезд готов и ждет. Ваши вещи сложены, адъютант Владимира Федоровича выехал за вами на Керосинопровод, чтобы сразу везти на железную дорогу. Сейчас протелефонирую капитану Васильеву, чтобы автомобиль перенаправили к полицейскому участку. Не позднее часа ночи вы будете на вокзале. Как раз у господина Жуковского будут все бумаги.

– Скажите Владимиру Федоровичу, чтобы не т-торопился. Мне еще нужно закончить некоторые дела. Это займет два-три часа.

Эммануил Карлович вздохнул:

– Вам теперь всё можно. Даже заставить ждать командующего Жандармским корпусом.

Не прошло четверти часа, как прибыл адъютант Жуковского. За это время Фандорин кое-как помылся, вернее отскребся. Водопровода в околотке не было, горячей воды тем более. Брезгливо к себе принюхиваясь, Фандорин надел что попроще (ничего проще песочного костюма «гольф» в чемодане не нашлось). Сунул в карман разряженный «веблей» и «дерринджер», тоже пустой. Грозный мандат остался на станции, но он теперь был уже не нужен.

– Едемте, полковник. А вы, – обернулся Эраст Петрович к сменному начальнику, – не спускайте с арестованного глаз. За ним скоро прибудет конвой.

Тело под одеждой зудело, кожа масляно поблескивала – в общем, физические ощущения были прегадостные. Зато душа наслаждалась восстановленной гармонией.

Злодейская диверсия предотвращена. Дятел схвачен и находится там, где положено быть пойманной птице: в клетке. Впереди важная работа. Возможно, самая важная в жизни.

Перед отъездом оставалось исполнить три дела.

– Полковник, едем в лечебницу Гюйсманса.

* * *

– Порадовать ничем не могу, – развел руками дежурный врач. – Пациент по-прежнему в критическом состоянии. По мнению господина профессора, главная причина – подавленная психика.

– Попробую исправить, – сказал Фандорин.

Он рассказал Масе, как окончилась охота на Одиссея.

– Я рад, господин. Ваша честь восстановлена, а душа спокойна. Значит, и я спокоен, – ответил японец. – Теперь мы будем вместе, и я, может быть, поправлюсь.

Запинаясь, заикаясь больше всегдашнего, Эраст Петрович объяснил, что должен срочно ехать в Вену – иначе начнется большая война. Смотреть японцу в глаза не хватало мужества.

– Конечно, поезжайте, господин. Вы не можете не поехать. Я буду молить за вас Будду и Христа, потому что ничем другим помочь не могу. Извините меня.

Дальше предстояло выговорить нечто еще более мучительное. Фандорин прикусил губу, прочистил горло, но всё не мог собраться с духом.