Он погладил ее по руке.

– Мы обсудим это, когда я сделаю дело, из-за которого должен уехать.

– Не говори так рассудительно! – Она перехватила его пальцы. – Мне нужен твой ответ сейчас! Говори, чего ты хочешь? Я на всё согласна… А, я поняла! Ты гордый человек, тебе претит мысль жить на средства жены! Хочешь, я перепишу всё на тебя?

Эрастуш поцеловал ее запястье, поднялся.

– Тебе не нужно моих денег? Хочешь, я отдам всё свое состояние в доверительное управление до совершеннолетия Турала? Мы будем жить бедно, только на твои средства!

Тут он прижал ее к себе, заставил замолчать поцелуем.

Потом сказал:

– Ты лучшая из женщин. Я непременно к тебе вернусь. Но сейчас мне действительно нужно уходить.

И ушел.

Саадат опустилась на стул, поникла, заплакала.

* * *

Зафар отодвинулся от потайного окошка, закрыл лицо руками. Он всегда подсматривал за тем, что происходит в будуаре. Не из сладострастия, которое было ему чуждо, а чтобы вовремя делать то, что нужно: прибавить или убавить освещение, раздвинуть занавес в нише и прочее. И потом, разве можно оставлять госпожу без присмотра с чужими людьми, чья душа потемки? Мало ли что.

Но никогда, ни разу за все годы он не испытывал такой муки. Как госпожа снимает перед любовником невесомые халаты, одетые один поверх другого, и остается совершенно нагой, Зафар видел множество раз. Но сегодня она слой за слоем обнажала свою душу, и это зрелище разбило ему сердце.

Случилось ужасное несчастье, которого он не ждал. Саадат полюбила.

«Это только для меня несчастье, для нее – счастье», – сказал себе евнух и подумал, что потом, быть может, найдет в этой мысли утешение. Но не сейчас.

Живешь с детства в беспросветном, враждебном мире, радости которого созданы не для тебя. Знаешь, что обречен на вечное одиночество, и даже находишь в этом состоянии свои выгоды: ты внутренне свободен, никому ничем не обязан, ничего не страшишься, не зависишь от низменных страстей.

И вдруг в твоей жизни появляется Саадат.

Когда он впервые ее увидел, показалось, что в наглухо запертой и темной комнате распахнулись ставни, внутрь хлынуло яркое солнце, подул свежий ветер, и стало видно, в каком холодном, душном чулане ты жил прежде. Заболело оттаивающее сердце. В существовании появился смысл: быть рядом с ней, служить ей, греться ее теплом и питаться ее светом. Вот это и есть счастье, которое он не променял бы ни на что, даже на возвращение отнятого мужества. Зачем оно нужно, если рядом не будет Саадат?

Целых десять лет прожил он, как в блаженном сне, после которого должно наступить еще более лучезарное пробуждение.