Я сижу возле окна в кафе напротив и гляжу на отель. Несмотря на то, что они довольно далеко от меня, мне хорошо видно, как Ясмин с Винсентом обнимаются в фойе.
Они долго не отпускают друг друга.
За спиной Ясмин маячит хрупкая девушка с длинными черными волосами. Должно быть, это она – Самира – девочка, которая могла бы стать моей бонусной внучкой, распорядись жизнь иначе.
От этой мысли у меня свербит в груди, и от окна приходится отвернуться. Я разглядываю посетителей кафе. Они сидят за маленькими круглыми столиками, невозмутимо пережевывают выпечку и пьют латте – старые тетки, влюбленная парочка, которая смотрит лишь друг на друга, мамаша с детской коляской, при взгляде на которую у меня возникает мысль о беличьем колесе.
В кармане вибрирует мобильник. Бросив взгляд на экран, я вижу сообщение.
Пишу, что все прошло идеально, а я теперь прячусь в кафе. Немного сомневаюсь, но все же добавляю эмодзи сердечка.
Он отвечает мгновенно:
Пробежав глазами сообщение, я убираю мобильник обратно в карман. Всему свое время.
Через неделю мне предстоит свидетельствовать против Тома.
Мое собственное преступление – укрывательство преступника – уже много лет неподсудно, вышел срок давности. С нравственной точки зрения моя вина, разумеется, складывается из множества составных частей – несправедливых суждений, лжи и дурных поступков, которые невозможно квалифицировать с точки зрения закона.
В суд я собираюсь идти с гордо поднятой головой. Я расскажу правду, не скрывая и не искажая ничего. Я делаю это не ради себя. Это все ради Самира, ради Паолы Варгас и Николь Боргмарк, которую только недавно выписали из больницы.
Открыв сумочку, я извлекаю оттуда выцветшее фото, которое Винсент прикрепил к себе на стену. Разглядываю лицо улыбающейся во весь рот малышки.
Быть может, я уже видела это фото, не понимая, кто эта девочка?
Вероятно, так и было.
Я переворачиваю фотографию и еще раз перечитываю подпись, сделанную затейливым почерком.
Marcela, Junio 1998[30]