– Да. – Подполковник махнул вахмистру, чтобы не торчал столбом, а возвращался на пост. – Почтовый служащий Коркин чудом выжил. Ранен, но нетяжело. Я как раз начал его допрашивать, когда мне доложили, что вы здесь…

– Ясно. Пойдемте. Посмотрим, что там. Да и холодно здесь стоять…

Фандорин поежился в своем твидовом пиджаке. Декабрь в южной Польше выдался малоснежный, но противный – ветер пробирал до костей.

В вагоне пахло пороховым дымом, кровью и рвотой. Остановившись на пороге, Эраст Петрович покачал головой.

Действительно бойня.

Вдоль стены, в ряд, как на построении, в одинаковых позах лежали шестеро в жандармских мундирах. Все лицом вниз. У каждого посередине затылка аккуратная дырка.

Человека в железнодорожной форме, и еще одного, пожилого, очкастого, в обычном пиджаке, смерть, по-видимому, застигла в движении, но и эти двое получили только по одной пуле: в переносицу и в сердце.

– Это старший к-кондуктор, – показал Фандорин на железнодорожника. – Штатский кто?

– Сотрудник банка. А Коркин – вот…

Тощий блондин в черной почтовой тужурке, мучнисто белый, сидел на стуле, держался руками за перебинтованную голову и раскачивался из стороны в сторону.

– Я пока еще не полностью восстановил картину произошедшего, – начал объяснять Павлов, но Эраст Петрович его остановил.

– А что тут восстанавливать? Солдаты не успели взять оружие. Их, кондуктора и банковского заставили лечь на пол. Взяв сумку с деньгами, грабители открыли огонь на п-поражение. Из двух револьверов. – Фандорин наклонился над мертвецами. – Кажется, «кольт» сорок пятого и «наган». Быстрота и точность п-поразительные. Сначала, разумеется, стреляли в жандармов. Кондуктор и банковский успели приподняться. Но и только…

Он смотрел уже не на покойников, а на раненого.

– Так всё было, Коркин?

– Я не знаю… – Голос был жалобный, прерывистый. – Открыл дверь. Сразу удар в лоб, вот сюда… – Коркин осторожно потрогал переднюю часть головы, где сквозь бинт проступало красное пятно. Другое, больше размером, виднелось сбоку, над ухом. – В глазах темно… Очнулся – лежу на полу. Лицом вниз… Боялся шевельнуться. Пусть думают, что убит. Или без чувств. Даже глаза закрыл… Ничего я не видел. Совсем ничего…

– Но уши-то вы не з-заткнули. Значит, всё слышали. Ну-ка, поподробнее. С самого начала.

– Ага. – Почтовый служащий перевел взгляд на подполковника Павлова. Тот сделал грозное лицо. Раненый быстро закивал. – Хорошо. С начала… Сидел, сверял посылки по описи. Солдаты, четверо, играли в домино. Двое спали. Господин Гжебич из банка что-то писал… Вдруг толчок, грохот. Меня чуть со стула не сбросило… Я думал, столкнулись с чем-то. Или паровоз с рельсов сошел. Все вскочили, закричали. А выйти нельзя – инструкция. И непонятно, чтó там… Ну, а дальше я говорил. Стук. Старший кондуктор Хвощинский, я его знаю. Часто вместе ездим. «Откройте, пан Коркин! – кричит. – Скорее!». Я открыл. Лицо у Хвощинского странное такое. Глаза вытаращены, губы прыгают. Ну понятно – авария. Но спросить я ничего не успел. Сбоку что-то мелькнуло, и по голове… Я рассказывал. Наверно, рукояткой пистолета. А впрочем, не знаю…