– Эраст Петрович, я ведь только о том и мечтаю, чтобы выполнить свою миссию, освободить Москву от большевистской диктатуры и удалиться в отставку. Мне не нужна никакая власть. Упаси боже! У меня молодая жена, маленькая дочка. Я хочу жить с ними в усадьбе и никогда больше никем не командовать, ни с кем не воевать, не решать чужих судеб…

Услышав про молодую жену и маленькую дочку, Фандорин взглянул на главкома с интересом и сочувствием. Вспомнил, что рассказывают про генерала. Он впервые женился очень поздно, на юной дочери сослуживца, и, говорят, всякую свободную минуту старается проводить в кругу семьи.

– Видит Бог, я не стремился к этой должности. Но если на меня, слабого и неспособного, Господь возложил этот тяжкий крест, я должен честно его нести. Мы все – крестоносцы. Мы должны спасти измученную Русь от гибели.

– Зачем вы мне это г-говорите? – спросил Эраст Петрович, догадываясь, что душевные излияния неспроста. – Вы чрезвычайно занятой человек и не стали бы тратить время попусту.

Главнокомандующий испытующе смотрел на него.

– Сообщенные вами сведения о заговоре безусловно важны, и я благодарен вам за проведенное расследование. Но есть неизмеримо более значительное дело, в котором вы могли бы помочь России. Я знаю, о чем вчера вас просил Владимир Зенонович, он подробно рассказал по телефону. Вот почему я принял вас немедленно, вне всякой очереди. Передовые отряды махновской армии уже в ста верстах от моей ставки. Я должен немедленно принимать решение о переброске войск с фронта. Тем самым я почти наверняка упущу верную победу над красными. Если же вы отправитесь к Махно и убедите его прекратить наступление…

Генерал поднял руку, видя, что Фандорин хочет его перебить.

– Дайте договорить. Теперь я понимаю, почему вы отказали Гай-Гаевскому. Зачем приводить к власти мерзавцев вроде Скукина? Вы, конечно, можете отказать и мне. Уклониться от выбора. Но когда человек мог кого-то спасти и не спас – это тоже выбор. С которым потом остаешься до конца жизни. А мы ведь говорим о спасении целой страны, многих десятков миллионов. Мы, белые, отнюдь не ангелы, мы плоть от плоти старой России со всеми ее несовершенствами и пороками, но также и с ее природной силой, красотой, историей. Большевистская же власть – от Сатаны. Она превратит Россию в преисподнюю, в один огромный концентрационный лагерь.

– То же собирается сделать и п-полковник Скукин.

– Теперь, благодаря вам, не сделает. Я давеча сказал, что мечтаю об отставке. Но я позволю себе удалиться от дел, лишь когда завершу свою святую миссию. У меня нет иллюзий касательно собственных дарований. Я не обладаю железной волей адмирала Колчака, неукротимой энергией барона Врангеля, военным гением Гай-Гаевского, но в том тяжелом выборе, который сегодня стоит перед Россией, я – наименьшее из зол. Хотя бы потому, что я твердо намерен не быть злом. И когда я возьму Москву – если я ее возьму, – не будет ни расстрелов, ни виселиц. Я объявлю всероссийскую амнистию, я буду проводить политику национального примирения. Потому что дело вовсе не в Ленине и Троцком. Революцию породила общественная несправедливость. И я ее исправлю. Во всяком случае, честно постараюсь это сделать. Белая Россия – это не безгрешная Россия, но это Россия, в которой белое – это белое, а черное – это черное, и в борьбе первого со вторым власть будет на стороне белого. Вот что такое белая правда.