«Пользователь не найден, – сообщает «Инстаграм». – Пока нет публикаций».

Теперь все кончено, не так ли? Любые ее следы исчезли.

Я представляю целую армию людей, настроенных теперь против меня.

Достав из сумки сиреневую сатиновую записную книжку с монограммой, я кладу ее на стол. Она была моей, она должна была оставаться личной, верной мне, но теперь мои собственные инициалы обвиняюще взирают на меня.

Стоило ли оно того, Наоми Амелия Экерман? Стоило ли?

Мое худшее «я» раскрылось, и никого не осталось рядом. Полагаю, я не могу их винить.

Стопка страниц чем-то заложена. Я перехожу к тому месту, куда меня направил Калеб – к середине отрывка из нашей истории – и достаю серебряный ключ. Мой, а когда-то его.

На полях он нацарапал:

Делай то, что тебе нужно, я не могу и не буду тебя останавливать. Но, прошу, не связывайся со мной больше. Оставь меня в покое.

Его слова сталкиваются с моими собственными: «Писательство – моя первая любовь. Ставь его на первое место. Защищай его».

Достаю из шкафа винный бокал, наполняю его водой и пью. Большинство моих стаканов для воды грязные. Я слышу, как гудит посудомоечная машина, которую Калеб, должно быть, загрузил перед уходом. Как это нелепо, беспокоиться о таких мелочах.

Захлебнувшись – вода попадает не в то горло, – я принимаюсь судорожно кашлять. Словно мое внутреннее смятение прорывается наружу.

Но почему-то я не могу смириться с таким финалом.

Стоило ли мне сбежать?