Сначала одно, потом другое. Потом еще одно.

– Черт, – сказал санитар. – Мы это упустили.

Гамаш не прореагировал. Он смотрел на изображение на экране. У них было несколько общих особенностей.

Все наркоманы. Все умерли от карфентанила.

И у всех на левом предплечье аккуратно написано «Дэвид». Хотя цифры по большей части стояли разные.

– И что это значит? – спросил коронер.

– Я понятия не имею, что это значит, – сказал Гамаш, вглядываясь в экран.

– Если кто-то примет слишком большую дозу этого карфентанила, – сказал коронер, – есть какое-то противоядие? Для спасения?

– Налтрексон, – сказал Гамаш. – Sûreté и местные полицейские сейчас получают это средство. Но…

Но если весь карфентанил попадет на улицы, то противоядия будет далеко не достаточно. И слишком мало времени, чтобы дать его нуждающимся. Карфентанил убивал слишком быстро – спасение не успевало, если только противоядие не давали немедленно.

Гамаш вернулся к телу Аниты. Он услышал ее тихий голос в автоответчике – послание, которое она оставила сегодня.

Фасьял нашла маленькую девочку. Та должна была оставаться у нее в безопасности, пока он не приедет. Но он не приехал. И она не дождалась. И теперь девочка была где-то там. Одна.

Посреди ночи, на снегу!

– Упаси ее Христос от такой смерти, – пробормотал он себе под нос, покидая морг на пути к машине.

Но он знал, что Христос не несет ответственности. Ответственность несет он, Гамаш. Молитва, самая отчаянная, ничего не изменит.

В одиночестве салона он достал телефон.

– Это что еще за хрень? – услышал он хрипловатый голос.

– Говорит Гамаш.

– О черт, простите, сэр, – прошептал молодой человек. – Мне не стоило так говорить.

– Вы видели какие-нибудь следы карфентанила? Хоть малейшие следы на улице?