– Она все это время работала с шефом? И… никто не знал?

– Никто.

– Даже ты?

– Даже я. Я считал, он исключил Амелию в надежде, что она выведет его на карфентанил, но я понятия не имел, что это полицейская операция.

Изабель внимательно посмотрела на Жана Ги:

– И ты не в обиде, что он тебе не сказал?

Он приподнял пальцы над подлокотником кресла, потом опустил их. Что он мог сказать? Что мог сделать? Он знал: такова природа их работы.

Секретность. Секреты.

Были они и у Лакост. У всех старших офицеров были тайны, которые те держали при себе.

Бог свидетель, у него самого были секреты. В особенности один.

Он знал, что вскоре ему придется раскрыть его тестю. И эта тайна была гораздо ближе к дому и гораздо более личной, чем те, что скрывал от него Гамаш.

– Что карфентанил? – спросила Изабель.

– Похоже, мы арестовали всю партию. Кроме тех доз, которые ушли на эксперименты.

– Какие эксперименты? – спросил муж Изабель.

– Этот опиоид такой новый, что никто не знает размер безопасной дозы. А доза еще зависит и от веса тела, телосложения. От здоровья. У многих наркоманов сердце ослаблено, и самая малая передозировка отправляет их на тот свет. Этот тип…

Бах-бах-бах. Перед мысленным взором Бовуара промелькнула эта сцена. Тело упало. Мертвое тело.

Что-то такое, чего он никогда не сможет забыть. Еще один призрак в общем доме.

– …экспериментировал на наркоманах. Давал им разные дозы и записывал на предплечье количество. Миллиграмм. Два. Смотрел, кто выжил, кто умер.

Изабель покачала головой, ее лоб собрался в морщины.

– Почему он назвал его «Дэвид»?