— Однорукий, видно, неплохой парень, — задумчиво сказал Вольф и посмотрел на ринг. — Интересно, где он получил ранение?

— Мне бы твои заботы. — Хайнц подтолкнул брата к выходу. — Скажи лучше, что я скажу отцу? Я проиграл тысячу монет.

Римас остановил «ситроен» у маленького кафе.

— Минуту, Вальтер, я куплю сигареты. — Он зашел в кафе, молча положил на стойку монету и показал на пачку сигарет, другой рукой снял телефонную трубку висевшего на стене автомата и быстро набрал номер. Абонент не ответил. Римас взял сигареты и вышел на улицу. Через минуту «ситроен» вновь катился по улицам шумного города.

— Фишбах нам очень нужен, — продолжал Лемке, видимо, ранее начатый разговор. — И мы не можем свою политику в стране ставить в зависимость от памяти этого Сажина. Не узнал сегодня — узнает завтра. Ты представляешь, какой скандал поднимут русские? Австрийцы с их мягкотелым нейтралитетом отдадут парня.

Римас резко повернул руль и обогнал какую-то машину.

— Мы не у себя дома, и его нельзя просто застрелить на улице. Шеф не хочет обострения с австрийским правительством, газетной шумихи и прочего.

Римас недовольно хмыкнул.

— Мы не у себя дома, — повторил Лемке. — И ты был прав, Римас, нам кто-то мешает. Когда боксеры выходили из машины, мальчишка что-то сказал о телефонном звонке. Важно узнать, что именно.

Римас остановил машину:

— Разреши мне поговорить с мальчиком.

Лемке посмотрел на Римаса, улыбнулся, достал из кармана ключи и повесил на руль.

— Если хочешь, Римас. Моя квартира в твоем распоряжении.

Римас положил ключи в карман и спросил:

— Где ликвидируют тренера?

— У меня есть идея, завтра поговорим. Приходи утром, посмотрим шествие покойников.

— Зря ты доверился уголовникам, — ответил Римас.

Они вышли из машины и раскланялись.

— Не уходи, жди звонка. — Лемке приподнял шляпу и ушел, а Римас вошел в кафе и снял телефонную трубку.