Прихожу домой, открываю бутылку и начинаю заливаться. Никогда такой боли не испытывал. Ждал, пока пройдёт.

Весна. Я звоню маме. А сам стою у места, где раньше гадалка сидела. Где мы все вместе пили чай и печёнки ели, да в судьбу заглядывали.

— Мам, привет, скажи, где гадалка, что с детства моего? Куда переехала?

Сажусь в автобус, еду на новое место. Почти бегу к дому, обветшавшему. Видимо, не пошёл бизнес у гадалки.

На входе собака уставшая. Лаяла, пока не погладил её.

Зашёл в дом, зову гадалку. Слышу, скрипит пол. Жду. Выходит, под стать этому дому, такая же обветшавшая старушка. Глаза чёрные-чёрные.

— С чем пришёл, сынок? — говорит тихо, хрипит.

Я краснею от стыда, но говорю.

— Приворожить надо, девушку. Можете?

Старуха улыбается. Но мне спокойнее не становиться, скорей наоборот.

— Садись — говорит, — рассказывай, что за девчушка, и я решу, помогать или нет.

Сначала скромно, а затем со всеми подробностями и переживаниями, я рассказываю, что произошло.

— Не могу, бабушка, думал пройдёт, да три месяца, как прошло. Болит, как в первый день. Люблю я её. И буду хорошим мужем. Я обещаю.

Гадалка кладет руку на стол, ладонью вверх и говорит:

— Дай, палец свой.

Я протягиваю руку. Жду.

Она достаёт иголку. Я, испугавшись, хочу руку убрать, но она её уже схватила за запястье и силища непомерные. Не оттянуть назад. Я напуган. Хочу уйти, начинаю тянуться назад.

— Хочешь, её вернуть?

Я останавливаюсь, киваю.

— Тогда сиди смирно.