На сей раз Эйджерсон повернулся к присяжным, глядя прямо на них, и уверенным тоном произнес:

– Совершенно уверен. Я видел его. Это было ровно в девять вечера. Готов поклясться в этом здоровьем своих детей.

– Свидетель – ваш, – бросил мне Прайор, явно довольный собой, после чего, отвернувшись от судьи и свидетеля, направился к своему столу.

Я быстро встал, не обращая внимания на резкую боль в боку, и схватил Прайора за руку, прежде чем он успел занять свое место.

– Прошу вас немного задержаться здесь, мистер Прайор, если вы не против.

Обвинитель попытался повернуться и посмотреть на присяжных, но я крепко держал его. Он остановился и оскалил на меня зубы. И прежде чем успел выступить с возражением или вырваться, я, образно выражаясь, спустил курок.

– Мистер Эйджерсон, вы беседовали с мистером Прайором почти полчаса. Он стоял примерно в десяти футах от вас и все это время находился в поле вашего зрения. Скажите мне, какого цвета на мистере Прайоре галстук? – спросил я.

Прайор укоризненно поцокал языком. И все же я не дал ему повернуться. Стоял он спиной к свидетелю.

– Да вроде красный, – ответил Эйджерсон.

Я отпустил руку Прайора. Тот недобро прищурился и застегнул пиджак, из-под которого выглядывал нежно-розовый галстук. Потом сел за свой стол.

– Ой, – смутился Эйджерсон. – А мне показалось, красный… Ошибочка вышла.

– Дешевка, – пренебрежительно бросил мне Прайор.

Повернувшись к нему, я тут же ответил:

– Вообще-то я не спрашивал, сколько стоит ваш галстук, но если вы отдали за него больше полутора баксов, то это натуральный грабеж.

По залу пробежали смешки.

– Мистер Эйджерсон, долго ли вы видели того человека на улице? Две – может, три секунды?

– Да, примерно столько.

– Далеко вы от него находились?

– Футах в двадцати – может, чуть больше, – ответил он.

– Так что не исключено, что и в тридцати футах?