– Когда я еще был молодым адвокатом защиты, помню, как бывал в этих палатах, у старого судьи Фуллера. Тот еще был тип. Держал «сорок пятый» в ящике стола. Он обычно говаривал, что ни один адвокат не должен выступать с заключительным словом, пока не махнет добрую порцию скотча, – сказал Гарри.

Я поставил пустой стакан на его стол. Судья уже все решил.

– Меня крайне беспокоит это дело, и этот присяжный тоже. Нет нужды говорить вам обоим, как трудно далось мне это решение. В конечном счете я должен следовать уликам. Один из присяжных в нашем составе вызывает подозрения, но я не в том положении, чтобы давать оценку этим подозрениям. Нет никаких свидетельств, убеждающих меня в том, что кто-то из состава жюри скомпрометирован. Должен сказать вам, мистер Прайор, меня это отнюдь не радует. Но я обязан следовать закону. Простите, Эдди. Я отвожу ваш вопрос, мистер Прайор. У вас есть еще какие-то вопросы к агенту Дилейни?

– Нет, вопросов больше не имею.

– Не желает ли защита вызвать следующих свидетелей? – спросил Гарри.

– Нет, моего подзащитного мы вызывать не будем, – ответил я.

В жизни не вызову собственного клиента давать показания. Когда доходишь до той стадии, когда вынужден полагаться на своего клиента, чтобы доказать его невиновность, – ты уже проиграл. Дело выигрывается во время свидетельств обвинения. Или проигрывается. Вот и сейчас я решил не рисковать. Если позволю сейчас Прайору рвать Бобби на куски касательно его местонахождения, это лишь понизит наши шансы.

Его единственным шансом была моя офигенная заключительная речь. Кларенс Дэрроу[32], один из лучших адвокатов, когда-либо открывавших бутылку скотча, выигрывал большинство своих дел исключительно за счет заключительного слова. Это последнее, что присяжные слышат перед тем, как удалиться в совещательную комнату и решить судьбу твоего клиента. Мощью своих слов Дэрроу спас не одну жизнь.

Иногда единственное, что есть у адвоката защиты, – это его голос. Проблема в том, что это тот же голос, что заказывает «еще одну на дорожку»; тот же голос, который губит твой брак; тот же голос, который пускает коту под хвост все, что у тебя есть. Но сейчас он должен был спасти человеческую жизнь.

Слова никогда не бывают настолько весомы, как тогда, когда они обращены к кому-то еще. Я чувствовал сейчас этот вес, засевший у меня в груди. Если вердикт будет «виновен», эта тяжесть так никуда и не денется.

– Мы можем закончить с этим делом прямо сегодня, но мне хотелось бы попросить об одной вещи.

– О чем? – спросил Гарри.

– Я хочу, чтобы вы назвали Дилейни фамилию копа, у которого сейчас блокноты, изъятые вами у присяжных.