— Я почти ничего в этом не смыслю.

— Ну и не надо! Я найду себе таких секундантов, что он испугается одного их вида! У меня есть знакомые офицеры. Дело ясно как день! Он меня оскорбил! Я ставлю условия. Стреляемся на пистолетах с десяти шагов. Или пусть адвокат посоветует папе забрать жалобу!

В другом настроении Андре, вероятно, посмеялся бы над этим ребячеством. Но сейчас он слишком спешил и рад был бы поскорее отделаться от назойливого юнца.

Ему повезло. Из дома вышел лакей и доложил:

— Господин художник, хозяин увидел вас из окна кабинета и желает говорить с вами.

— Сию минуту, — поспешно отозвался Андре и прибавил, обращаясь к Гастону:

— Желаю вам успеха.

Молодой Ганделю остановил скульптора.

— Вы идете к отцу, — прошептал он. — Попросите его за меня. Он уважает вас. Скажите, что я доведен до полного отчаяния и намекните на возможность самоубийства. Это его испугает. Если он выпустит Зору и заплатит мой долг Вермине, то я готов сделать для него все, что угодно…

Избавившись, наконец, от Гастона, Андре вошел в кабинет господина Ганделю.

Если Ганделю-сын больше изображал отчаяние, чем испытывал его в действительности, то у отца оно было неподдельным.

Подрядчик сидел в кресле с совершенно убитым видом.

Увидев скульптора, он встал.

— Благословляю то дело, которое привело вас сюда, — сказал он. — Вы очень нужны мне!

— Это очень печальное дело, — ответил Андре, опустив голову.

— Что с вами, мой друг? — спросил Ганделю.

— Мне угрожает страшная опасность.

Подрядчик побагровел от возмущения.

— Господи Иисусе! — вскричал он. — Что делает с нами судьба! И куда смотрит Провидение? Неужели уделом всех умных и честных людей вечно будут только пытки, слезы и унижения? Неужели будут вечно торжествовать и наслаждаться жизнью одни лишь подлецы? Почему только им доступно счастье?…

Немного успокоившись, господин Ганделю сказал: