– Мне что-то дурно, – говорит он, и швейцар доверчиво идёт в свою каморку за стаканом и водой…
– Мне что-то дурно, – говорит он, и швейцар доверчиво идёт в свою каморку за стаканом и водой…
Едва он вошел в свою нору, как Краюшкин быстро захлопывает за ним дверь, запирает его на ключ, затем, надев шубу и шапку, спокойно выходит из подъезда, берёт извозчика и едет в ломбард, а оттуда домой с подарками. А швейцар бьётся и орёт в своей норе.
Едва он вошел в свою нору, как Краюшкин быстро захлопывает за ним дверь, запирает его на ключ, затем, надев шубу и шапку, спокойно выходит из подъезда, берёт извозчика и едет в ломбард, а оттуда домой с подарками. А швейцар бьётся и орёт в своей норе.
Идёт Краюшкин по рынку, видит, как к лавке Расторгуева приезжает возчик за ящиком и говорит:
Идёт Краюшкин по рынку, видит, как к лавке Расторгуева приезжает возчик за ящиком и говорит:
– Пётр Иванович приказал взять два пуда меди или 15 пудов железа…
– Пётр Иванович приказал взять два пуда меди или 15 пудов железа…
И ему тотчас накладывают товар на телегу и отпускают.
И ему тотчас накладывают товар на телегу и отпускают.
Краюшкин берёт с биржи двух ломовых, они подъезжают, говорит:
Краюшкин берёт с биржи двух ломовых, они подъезжают, говорит:
– Наказано взять 40 пудов кранов!
– Наказано взять 40 пудов кранов!
И им тотчас отпускают эти краны, и Краюшкин продает их через десять лавок в том же рынке.
И им тотчас отпускают эти краны, и Краюшкин продает их через десять лавок в том же рынке.
И жил он счастливо, любовно и радостно, пока его не изловили на 18 краже.
И жил он счастливо, любовно и радостно, пока его не изловили на 18 краже.
Он спокойно сознался во всех и сказал:
Он спокойно сознался во всех и сказал: