Сегодня ночью Розы не было. Просто возмутительно и неуважительно с ее стороны отсутствовать в такой вечер, когда он нуждался в ее обществе, но такое поведение было свойственно ей. Служанки-немки тоже не было, скорее всего она ушла без позволения, поскольку пятница не относилась к тем дням, когда она могла уходить рано. На собственной кухне его уже ждал готовый салат и суп, но даже подогреть суп казалось ему выше его сил. Бутерброды, которые доктор без всякого удовольствия проглотил в клинике, перебили аппетит, но не утолили желание съесть что-нибудь белковое, желательно горячее и надлежащим образом приготовленное. Но он не хотел ужинать в одиночестве. Налив стакан хереса, Штайнер ощутил потребность с кем-нибудь поговорить — с кем угодно, причем об убийстве. Потребность была очень острой. Он подумал о Вэлде.

Его брак с Вэлдой был обречен с самого начала, как и, должно быть, любой брак, в котором муж и жена в принципе игнорируют взаимные потребности и при этом тешатся иллюзией, что между ними царит идеальное взаимопонимание. Доктор Штайнер не был убит горем из-за развода, но ощущал некое беспокойство и огорчение, а впоследствии еще и мучился от иррационального чувства вины и собственной несостоятельности. Вэлда, напротив, судя по всему, наслаждалась свободой. Когда они встречались, доктор всегда поражался: она словно светилась здоровьем. Они не избегали друг друга, так как встречи с бывшим мужем и брошенными любовниками с проявлением величайшей доброжелательности и благодушия являли собой то, что в понимании Вэлды называлось цивилизованным поведением. Она не вызывала у доктора Штайнера особой симпатии или восхищения. Он любил общество женщин, которые были хорошо эрудированны, хорошо образованны, умны и серьезны. Но не с такими женщинами он любил ложиться в постель. Он знал все об этой причиняющей столько неудобств дихотомии[48]. Поиск ее причин занял немало времени на приемах у его дорогостоящего аналитика. Но, к сожалению, знать — одно дело, а что-то изменить — совсем другое, как ему могли бы сказать некоторые пациенты. А когда они жили с Вэлдой (в крещении Миллисент), бывали и такие времена, когда ему и в самом деле не хотелось быть другим.

Телефон звонил уже примерно минуту, когда она взяла трубку и он сообщил ей о мисс Болем. Очевидно, у нее дома было полно людей — слышался шум музыки и звон бокалов. Доктор даже засомневался в том, что она его услышала.

— Что это? — раздраженно спросил он. — У тебя вечеринка?

— Всего пара приятелей. Подожди, сделаю музыку потише. Так что ты сказал?