Двор был довольно тесным, а тропа меж надгробий узкой и заросшей, и поэтому потребовалось немало времени на то, чтобы подкатить три инвалидных кресла к вырытой могиле.

Местный викарий уехал в отпуск, а его заместитель, по всей видимости, ничего не знал о Тойнтон-Грэйнж и весьма удивился при виде четырех плакальщиков в коричневых монашеских балахонах. Он спросил, уж не францисканцы ли приехали, чем вызвал у Дженни Пеграм приступ истерического хихиканья. Ответ Энсти — хотя Дэлглиш его не слышал, — кажется, не убедил священника. В итоге заместитель викария, озадаченный и неодобряющий, провел церемонию на тщательно рассчитанной скорости, будто хотел как можно быстрее очистить двор от заразы самозванцев. Горстка участников похорон спела по предложению Уилфреда любимый гимн Грейс «О ангелы». На взгляд Дэлглиша, этот гимн больше прочих не подходил для любительского исполнения, да еще без аккомпанемента. Неуверенный, нестройный хор голосов надтреснуто и визгливо выводил мелодию, разносившуюся в ясном осеннем воздухе.

Цветов не было. Их отсутствие, густой запах свежевскопанной земли, янтарные лучи осеннего солнца, вездесущий запах дыма, даже ощущение незримых вопрошающих глаз, что с болезненным любопытством подглядывали в просветы живых изгородей, — все это вызвало у Дэлглиша до боли отчетливые воспоминания об иных похоронах.

Тогда ему исполнилось четырнадцать лет, и он прибыл из школы на коротенькие каникулы. Родители как раз отдыхали в Италии, и приход возглавлял отец Бэддли. Сын одного из местных фермеров, застенчивый восемнадцатилетний юноша, приехавший домой на выходные после первого семестра в университете, взял отцовское ружье и застрелил обоих родителей, пятнадцатилетнюю сестру, а под конец и самого себя. Семья была очень любящая, парень считался нежным и почтительным сыном. Для юного Адама, который успел вообразить, будто влюблен в погибшую девочку, все это стало ужасом, затмевающим любые кошмары последующей жизни. Трагедия, необъяснимая и жуткая, сначала повергла деревню в оцепенение. Затем горе быстро сменилось волной сверхъестественного гнева и отвращения. Никто и помыслить не мог о том, чтобы юношу похоронили в освященной земле, а потому отец Бэддли, мягко, но неуклонно настаивавший, что вся семья должна упокоиться в одной могиле, временно сделался изгоем общества. Похороны, дружно бойкотируемые всей деревней, состоялись в такой же ясный осенний день. Близких родственников у погибшей семьи не было. Присутствовали только отец Бэддли, церковный сторож и Адам Дэлглиш. Четырнадцатилетний подросток, закоченевший от непостижимого горя, сосредоточился на том, чтобы отвечать по книге, стремясь отделять невыносимые слова от их смысла, видеть в них лишь черные, ничего не значащие символы на странице молитвенника и твердо, даже небрежно, произносить их над разверстой могилой. И теперь, когда незнакомый священник поднял руку, дабы прочесть над телом Грейс Уиллисон последнее благословение, Дэлглиш увидел вместо него хрупкую, выпрямившуюся во весь рост фигурку отца Бэддли с чуть всклокоченными от ветра волосами. Когда первые комья земли упали на крышку гроба и Адам повернулся, чтобы уйти, он почувствовал себя предателем. Воспоминания о давно минувшем дне, когда отец Бэддли положился на него не напрасно, лишь разбередили и укрепили гнетущее ощущение неудачи.