Только один Мэтт знал про его намерение выйти из Братства, и Марк все еще надеялся, что Мэтт уйдет вместе с ним. Мэтт постепенно стал его лучшим другом, и еще он понял, что на самом деле представляет собой Джек. Марк считал, что Кристи тоже хочет, чтобы Мэтт вышел из Братства, но Мэтт был знаком с Джеком дольше, чем Марк и Кристи, да и Кристи не настаивала так, как Бет. Кристи все это время знала про «Эле», хотя насколько порочно и развратно Братство, выяснила только на прошлой неделе, когда к ней пришла Бет и сломалась. Но даже после этого она была готова принять его. Марк знал, Кристи – типичная содержанка. Он мог поклясться, что она поступила в университет только с одной целью – найти мужа, который обеспечит ей все привилегии даремской элиты. И она очень ценила отношения с Мэтти, поэтому не станет на него давить и принуждать сделать выбор. Кристи отличалась от Бет: у нее не было никаких нравственных принципов.
Только один Мэтт знал про его намерение выйти из Братства, и Марк все еще надеялся, что Мэтт уйдет вместе с ним. Мэтт постепенно стал его лучшим другом, и еще он понял, что на самом деле представляет собой Джек. Марк считал, что Кристи тоже хочет, чтобы Мэтт вышел из Братства, но Мэтт был знаком с Джеком дольше, чем Марк и Кристи, да и Кристи не настаивала так, как Бет. Кристи все это время знала про «Эле», хотя насколько порочно и развратно Братство, выяснила только на прошлой неделе, когда к ней пришла Бет и сломалась. Но даже после этого она была готова принять его. Марк знал, Кристи – типичная содержанка. Он мог поклясться, что она поступила в университет только с одной целью – найти мужа, который обеспечит ей все привилегии даремской элиты. И она очень ценила отношения с Мэтти, поэтому не станет на него давить и принуждать сделать выбор. Кристи отличалась от Бет: у нее не было никаких нравственных принципов.
Воздух в помещении был пропитан напряжением, смесью возбуждения и страха. На некоторых лицах, которые ему удавалось рассмотреть под капюшонами, он видел мальчишескую радость, даже ликование, другие выглядели так, словно их вот-вот стошнит. Марк знал, что он не единственный, кого ужасает, во что превратилось Братство. Но он также знал, что ни у кого не хватит смелости уйти вместе с ним.
Воздух в помещении был пропитан напряжением, смесью возбуждения и страха. На некоторых лицах, которые ему удавалось рассмотреть под капюшонами, он видел мальчишескую радость, даже ликование, другие выглядели так, словно их вот-вот стошнит. Марк знал, что он не единственный, кого ужасает, во что превратилось Братство. Но он также знал, что ни у кого не хватит смелости уйти вместе с ним.