«Но если есть в кармане пачка сигарет,

Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день».

Душа пела и рыдала. Алек улыбался. Рука потянулась к карману. Алек знал, что давно у него нет сигарет. Неверно, их никогда и не было. Но не сигареты Алек искал в кармане.

На его ладони лежала золотая цепочка. Она взрывалась на солнце волной прозрачно-жёлтых блёсток. Алек дрожащими пальцами открыл крошечный кулон-книжку. Как-то никогда он не интересовался, что спрятано в этом кулоне, который Майя всегда носила с собой.

Четырёхлистный крошечный клевер смотрел на Алека с золотых страниц. Он снова закрыл книжку, расправил цепочку и аккуратно застегнул на шее.

«И билет на самолёт с серебристым крылом,

Что, взлетая, оставляет земле лишь тень».

Стрелка самолёта пересекла небо, разрезала его. И на месте шва быстро собирались облака. И оттого ещё ярче светилась в небе белая полоса. Алек нашёл в облаке стрелу. Она летела по небу, медленно расширялась, словно стремилась добраться до белого самолётного шрама. По земле бежали тени. По небу плыли облака. Алек непозволительно долго бродил по скверу и вернулся в отдел под вечер. С новым четырёхлистным клевером в книжке.

Все формальности были быстро улажены. Андрей лично позвонил Руслану, принял сухие поздравления. Уже через полчаса в отделе появился и сам Шустов, при параде, одетый с иголочки. Он взял на себя заморочки с оформлением дела и подачей в прокуратуру. Всё закончилось так, как должно было закончиться. Но тень и пепел в допросной не выходили ни у кого из головы.

Алек сбежал снова, вечером, почти ночью. Он не был последним, кто вышел из участка. Руслан и Андрей продолжали разбираться с бумагами. Ника уже уехала с Камиллой. Она сама настояла. Никто так не понимал Алека, как сестрёнка. Сейчас ему нужно было просто побыть одному.

Алек не торопился возвращаться в квартиру. Он снова забрёл в сквер. От обычного смешения звуков ничего не осталось. И оттого ещё громче казалось трещание сверчков. Иногда подавала голос засыпающая кукушка. Редкий треск машин тут же уносился ветром. Алек шёл глубже, к деревьям, к заросшим плющем беседкам.

Пальцы сами потянулись к пуговицам рубашки. Ветер проник за воротник и пробежал по всему телу. Рюкзак сполз на одно плечо. Алек не стал поправлять. Он знал, что, опустив голову, увидит золотые звенья цепочки. Поэтому Алек смотрел вверх. А на ровной тропинке под ногами не попадались камни. Алек следил, как пляшет над головой обнажённое небо, без единого облачка, тёмно-синее, похожее на пустой холст. И его окружает со всех сторон частокол острых веток и резных листьев. И все они снизу кажутся иссиня-чёрными, неживыми. Листья мелькают, кружат в хороводе. Переливы неба то текут лениво, то пускаются бежать. И только одно в этом потоке остаётся неподвижным.