Я вскочил на ноги, словно подкинутый невидимой пружиной, и потушил сигарету в пепельнице в виде серебряной руки.

— Вот что я вам скажу, сеньора. — Теперь она уже не казалась мне похожей ни на мою мать, ни на одну из знакомых женщин. Она напоминала уродливую черную птицу. А ее пустые глаза наводили на мысль о внутренностях осьминога, которого я никогда в жизни не видел. — Хватит называть меня молодым человеком, это выводит меня из себя. Я уже очень давно не молод. Я немедленно ухожу отсюда, у меня масса дел.

— Это будет правильным решением, сеньор.

Мужской голос раздался от двери. Я обернулся.

Вероятнее всего, это был Абелардо. Худой потрепанный тип моего возраста, небритый и с лихорадочно горящим взглядом. Он был одет в выцветший красный халат, который грозил вот-вот рассыпаться от старости, и стоптанные клетчатые тапочки. Волосатые ноги, торчащие из-под халата, напоминали лапы обезьяны еще неведомого науке вида.

Он спросил:

— Это вы хотели со мной поговорить, кабальеро?

— Да, — ответил я.

— Абелардо Кастильо. — Он пожал мне руку, отошел к бару и принялся что-то там искать, не переставая говорить: — Я совершенно нормален, а вот моя мать, она, бедняжка, и вправду сумасшедшая. Почему бы тебе не сказать правду, мама?

— Сукин сын.

— Видите? Это ведь она разбила компьютер в кабинете у идиота Артуро. Обычно я сопровождаю ее на консультации в клинику. Дважды или трижды в год мы ездим туда за таблетками. — Он достал бутылку и наполнил стакан. Потом сделал приглашающее движение: — Хотите выпить хереса? Это единственное спиртное, что осталось в доме.

— Нет, спасибо. Так что же произошло восемнадцатого мая этого года?

Абелардо ответил не сразу. Он опорожнил стакан одним глотком, затем снова наполнил и только после этого заговорил:

— Да, именно восемнадцатого мая. Я хорошо помню тот день. — Он повернулся к старухе. — Это ведь было за день до твоего дня рождения, мама. Поэтому я так хорошо запомнил дату.

— Сукин сын, — повторила она.

Второй стакан последовал за первым. Абелардо налил еще.

— То есть вы хотите сказать, что никто не жег и не крушил кабинета доктора Санчеса Росса-младшего?

— Никто не жег, говорите? Моя бедная мать одним ударом ноги разбила компьютер. У нее тогда случился приступ. Естественно, я возместил клинике все убытки, взял на себя всю ответственность за случившееся. Я всегда так делаю. А почему, собственно, вы спрашиваете? Да будет вам известно: я оплатил Артурито счет на десять тысяч песет. У меня, кажется, и чек сохранился. Вы что, из какой-нибудь страховой компании?