— Во что втянули?

— Ну, в это… Торговать валютой, — неохотно ответила Котенева, опуская голову. — Мне действительно тяжело говорить об этом. И так дома…

— Я понимаю, — заверил Иван. Кажется в глухой обороне наметился слабый участок? — Так, что дома?

— Дома? Вам интересны наши семейные склоки? Извольте, если хотите. Чего уж теперь… Муж ругает брата, считает, что он опозорил семью, а для меня Виталик все равно родной, где бы и кем бы он ни был. Разве я могу его предать?

— Кто втянул вашего брата в незаконные операции с

валютой?

Лида зябко повела плечами, словно ей вдруг стало холодно.

— Боже мой! Да я толком ничего не знаю… Говорили на суде, что он вступил в преступный сговор с неким Зозулей, так того тоже судили.

— Ладно, давайте начистоту, — предложил Купцов. — Ведь они у вас были, приходили под видом обыска. Когда?

— За несколько дней до того, как пришли к Луши-ным, — после долгой паузы почти шепотом ответила Лида. — Вечером… Сначала в дверь позвонил слесарь из жилищной конторы. Муж открыл, а потом снова позвонили и дверь пошла открывать я. Мы полагали, что вернулся слесарь.

— Сколько их было?

— Трое. Один в форме милиционера, лысоватый такой.

— В каком звании? — уточнил Иван.

— Я не разбираюсь в ваших звездочках, — закрыв лицо ладонями, глухо ответила Лида, — и до того ли нам было?

— А двое других?

— В штатском. Молодые, прилично одетые, чистенькие.

— Много взяли? — Купцов все еще не мог поверить, что ему, наконец, удалось выйти на след преступников, разговорить Лиду, заставить ее довериться ему.

— Искали что-то, рылись в вицах. Сначала предлагали сдать добровольно ценности, а потом забрали деньги, облигации, кое-что из моих украшений и ушли. У меня до сих пор все дрожит внутри, как только вспомню, а уж стоит подумать о том, как поступили с Путиными, так вообще сердце обрывается.

— Можете описать внешность преступников? — делая торопливые пометки в блокноте, бросал вопрос за вопросом Иван. — Как они выглядели, во что одеты, как называли друг друга, нет ли у них татуировок, особых примет? Ну, к примеру, шрам, зубов не хватает?

— Описать я, конечно, попробую, — Котенева немного успокоилась и голос ее стал звучать ровнее. — Хотя труд но, но было время их разглядеть, пока они у нас все обшаривали. Про лысоватого я уже говорила, а молодые — один лет тридцати, а второму не больше двадцати трек — двадцати двух лет, рослые, подтянутые, вином от них не пахло. Называть друг друга по имени они избегали. Или я просто не обратила внимания?