Опустившись на светлую жесткую скамью судебного зала, Иван оглянулся — где же гражданка Саранина? Сколько еще будет продолжаться эта малопонятная игра, выматывающая нервы, заставляющая не спать по ночам, с тревогой открывать почтовый ящик и ждать «душеспасительных» бесед в политчасти? Почему Саранина упорно исчезает в самые ответственные моменты, почему не пришла на экспертизу и сейчас не явилась в суд?

— Не вертись, — сердито шепнул Бондарев, — нет ее.

«Опять сегодня не поставят точку, — подумал Иван, — как пишут в журналах: «продолжение следует».

Явно невыспавшийся средних лет лысоватый судья скучающим голосом задал несколько вопросов секретарю и отложил слушание дела ввиду неявки истца — гражданки Сараниной.

Иван и Саша вышли из зала, спустились по гулкой лестнице вниз. Дождь на улице прекратился, но по небу тянулись тучи. У мусорного бака дрались из-за черствой, чуть позеленевшей горбушки хлеба воробьи, а в стороне, хитро поглядывая на них и выжидая момент, чтобы по праву сильного урвать свое, переваливаясь с боку на бок, прохаживалась серая ворона.

— Не переживай, — прикуривая, сказал Бондарев. — Она больше не объявится.

— Почему? — покосился на него Иван.

— Рогачев начал ею интересоваться, и она сразу же исчезла, — бросив сгоревшую спичку, пояснил Саша. — Алексей Семенович много лет оттрубил в розыске, разбирается, что почем. Не вешай носа. Саранина исчезла и даже адреса не оставила. Видимо, у тех, кому ты мешал, миновала надобность в скандале.

— Похоже, — зябко передернул плечами Купцов, хотя на улице было тепло, — только противно, когда не доверяют. Выходит, годен только для того, чтобы выполнять функциональные обязанности: сделай то, реши это, беги туда, помогай, спасай, раскрывай. А чуть что случится с тобой, помощи не жди. Хорошо, если не затопчут. Равнодушие губит, Саша, равнодушие к человеку! Почему всегда надо биться, ложиться костьми, чтобы доказать собственную правоту?

— Сразу мир не переделать, — вздохнул Бондарев, — после стольких-то лет нравственной глухоты и слепоты.

— Ага, — согласился Иван, — не переделать сразу, но если ничего не делать, то он никогда не изменится.

Они медленно пошли к метро. Оглянувшись, Купцов увидел, как ворона, сделав стремительный бросок, завладела краюхой и, взмахнув крыльями, понесла ее к своему гнезду, а глупые воробьи бестолково заметались, но, поняв, что добыча упущена, тоже разлетелись кто куда.

— Тебе хотели в аттестацию эту историю записать, — проследив за его взглядом, сказал Саша, — но Рогачев не дал. Заявил, что аттестация не история болезни.