Андреас посмотрел на молодых людей. Ана пыталась перевязать руку Мэтью своим шарфом.

— Отошли их, — прошептал Фотис. — Чтобы они не видели. Потом перетащи меня обратно в дом. Я не настолько смел, чтобы сделать это самому, Андреас. Ты должен помочь мне.

— Нет.

— А что, если я скажу тебе, что я убил твоего чертова брата?

— Я тебе не поверю.

— Я бросил его, умирающего. Я был в склепе, ждал этого толстого Маврудаса.

— Но вместо этого он выбрался через огонь. Значит, это был твой план.

— Ты это и раньше знал.

— Включая поджог церкви.

— Нет, это была идея Маврудаса.

— Но ты пошел на это. Ты согласился с этим. Иначе бы ты не смог предположить, что он будет выходить через склеп.

— Хорошо. Да. Я поджег церковь твоего брата. Я смотрел, как он спустился по ступеням и упал к моим ногам, истекая кровью. И я ничего не сделал. Я оставил его там умирать. И как накажет меня за это его брат?

— Ты ничего не мог сделать. У него были очень глубокие раны. Конечно, это зло — оставить его там, но ты не убивал его. У тебя и так достаточно тяжких грехов, чтобы принимать на себя чужие.

— Андреас… — Теперь Фотис умолял его. — Смерть от рака — это ужасная смерть. Я видел это во сне. Я боюсь сделать то, что я должен сделать. Ты должен мне помочь.

Андреас не услышал ничего нового, и все-таки слова Фотиса потрясли его до глубины души. Он не хотел, чтобы это было правдой, он уже похоронил все это в своем сердце, сосредоточившись на охоте за Мюллером, которая помогала ему отгородиться от правды. Узы, связывавшие его с Фотисом, не могли ее выдержать. Он уже потерял друга и не мог придумать более страшного приговора, чем тот, который вынесла сама жизнь. Ему даже ничего не нужно было делать.

— Мое наказание за брата, — сказал он, сжав плечо старого друга в последний раз, перед тем как подняться на ноги, — это оставить тебе жизнь.

Андреас подошел к молодым людям. Он не хотел нарушать их уединения, но ему нужно было с ними поговорить. Вдалеке послышались звуки сирен. Вдруг в памяти всплыл то ли обрывок его сна, то ли эпизод из прошлой жизни — сейчас это не имело значения. Что-то, о чем он никогда не задумывался в течение последних пятидесяти лет. Он увидел икону на столе рядом с Костой. Пространство между двумя досками было расширено каким-то инструментом. А потом, когда он уже убил Косту, он заметил на столе маленькие клочки, тонкие кусочки бежевой ткани. Он понял, что эти кусочки Коста клал в рот и запивал вином. Последнее причастие. Когда-нибудь он расскажет об этом Мэтью. Или лучше не расскажет.

Опять раздался грохот. Это обрушилась часть крыши, посылая в небо снопы искр. Андреас внимательно наблюдал за происходящим. В этом аду никто не мог уцелеть. И все-таки он перероет весь пепел, пока не найдет кости Мюллера. Икона же обратится в прах. И не будет доказательств ее уничтожения. Придется положиться на логику. Придется в это поверить.