– Савин знал, что я не позволю Веренской совершить самоубийство, знал с самого начала, ему просто было любопытно, как я ее остановлю. Думаю, он уже заставил Германа позвонить отцу и выяснить, что происходит. Теперь он знает, что мы в этом доме и нас всего трое. Это к лучшему, он ведь не хотел, чтобы Веренская совершала самоубийство.

– Он сам велел ей сделать это!

– По-моему, ты меня не слушаешь, – поморщился Ян. – Что он сказал и что хотел – разные вещи. Руслан Савин слишком любит кровь, чтобы отказаться от присутствия на казни. Да, он мог бы натравить на нас Германа или, того лучше, профессионального убийцу, уверен, у него хватает таких марионеток. Но именно его желание лично смотреть на кровь и смерть приведет его сюда.

Агата чувствовала, что он прав. Но это было скорее интуитивное понимание, она, в отличие от Яна, не представляла, что творится в голове у Руслана Савина.

– Почему ты считаешь, что он любит кровь и смерть?

– Потому что он сделал эту любовь очевидной. Вспомни всех известных нам жертв суггестии – он присутствовал на смерти каждой из них. Именно он обнаружил труп Нины, потому что пришел на место преступления раньше всех – якобы. На самом деле, он был там, он не мог пропустить такое кровавое убийство, скорее всего, координировал его. Он скинул с крыши Алексея Тихонова, охранника, который добыл ему видео с компроматом. Это была простая работа, он мог послать кого угодно, а сделал это сам. Он пришел на последнее выступление Виолетты Лис, хотя это было совсем не обязательно, она бы убила себя в любом случае. Но ему нужно было смотреть, возможно, коснуться ее горячей крови.

– Он что, совсем псих? – пораженно прошептала Агата.

– Все мы немного психи, если задуматься. А Руслан был там и рисковал, потому что эти смерти – самые ценные трофеи для него. У любого человека, даже самого слабого и безвольного, есть один надежный инструмент, позволяющий сопротивляться суггестии, – инстинкт самосохранения. Человек может подчиниться легко, за пару минут, и делать что угодно, даже других на куски резать. Но когда ему прикажут убить себя, инстинкт самосохранения скажет: парень, мы так не договаривались. Суггестия может извратить что угодно, кроме этого.

Агата начинала догадываться, к чему он клонит. Руслан Савин не только манипулировал своими жертвами, он побеждал саму жизнь, когда подталкивал их к смерти. В этом плане, Виолетта Лис, пожалуй, была самым большим его достижением. Ее Руслан не просто подвел к смерти, ее он заставил совершить невозможное – вынужденное самоубийство. Он обманул инстинкт самосохранения. Вот почему он зашел так далеко ради угрозы Екатерине и остальным. Дело было не в послании, которое он мог и не посылать, не в предупреждении. Важнее всего ему было почувствовать ту особую власть, которую дарила ему девушка, умиравшая на сцене.