– Агата, отойди, – повторил Герман, уже громче.

Руслан пока не вмешивался, не пытался язвить и иронизировать. Это было лучшим доказательством того, что Ян в очередной раз без труда разгадал его замысел. А что толку?

– Как его разбудить? – прошептала Агата, не сводя глаз с Германа.

– Никак, он не в трансе.

– Тогда что с ним?

– В рамках программы, внушенной ему Савиным, он уверен, что все в порядке. Все происходит правильно, так, как и должно быть. Он верит, что это его собственные решения.

Думаю, застрелив меня, он выйдет из дома – вызывать полицию или искать Екатерину. Тогда Савин убьет меня и, скорее всего, смертельно ранит Германа. К приезду полиции Герман умрет, его и обвинят во всех убийствах. Возможно, в это как-то вплетут Екатерину, но нам с тобой будет без разницы.

– И что нам теперь делать?

– Ничего, – не выдержал Руслан. Гнев, который он уже не мог скрыть, говорил о многом. – Думаете, вам удастся просто стоять тут, пока остальные не вернутся? Да он просто подойдет к вам!

– Это факт, – согласился Ян. – Нужно сбить его программу. По-настоящему сбить. Я это сделать не могу, а ты можешь.

– Никто не может! – рявкнул Савин.

Но этот его поспешный ответ и был лучшим подтверждением того, что Ян все понял верно.

Он не объяснил, что именно она должна сделать – потому что если бы он попытался объяснить, Савину пришлось бы вступить в игру, и тогда у них ничего не получилось бы. Но Агата и так поняла.

Она не знала, получится ли у нее, не хотела даже пробовать. Ей казалось, что она допустит ошибку, что бы она ни пыталась сделать, и за эту ошибку придется платить несколькими жизнями. Это сложнее, чем ее побег из лесной хижины, сложнее даже, чем слежка за Дмитрием Гриценко. Она не хотела нести такую ответственность, но ей просто не оставили выбора.

Она несколько раз быстро моргнула, чтобы избавиться от пелены слез, застилавшей глаза.

Потом она улыбнулась.

– Герман, ты прав. Ты всегда был прав!

– Не верь ей! – приказал Савин. – Она притворяется!

Однако этого не было в придуманном им сценарии, и Герман даже не посмотрел на него, но и пистолет не убрал.

– Рад, что ты так думаешь.