Выбор невелик: либо ехать прочь из дома и ждать, пока сигнал наконец появится, либо надеяться, что его тетка все еще в особняке. Уже то, что она не здесь, не с ними, тревожило Германа. Он знал, что она ни за что не выжидала бы в стороне по доброй воле, когда тут такое творится.

Оставив Агату в гостиной, он поднялся по лестнице в спальню, решил начать осмотр оттуда. Его расчет оказался верным: Екатерина была там, дышала спокойно и ровно, Герман не обнаружил никаких травм. Но как бы он ни старался ее разбудить, она не просыпалась.

Впрочем, ему и не нужна была ее помощь – ему нужен был ее браслет. Обмотав ногу Екатерины тканью, чтобы не поранить ее, Герман без колебаний вскрыл замок. В эту же секунду во всем доме взвыла сирена, наверняка напугавшая Агату. Но главное, сигнал получили и в полиции, и в ближайшей больнице, его не заблокируешь. Оставалось только ждать.

Медики сработали на удивление быстро, они были возле особняка уже через десять минут. Но Руслану Савину не помогло даже это, к их приезду он был мертв. А вот Кератри цеплялся за жизнь, хотя силы его стремительно таяли.

– Он не дотянет до больницы, – тихо сказал врач. – Слишком много крови потерял.

– Так сделайте переливание! – нахмурилась Агата. – У вас что, оборудования нет?

– Крови нет. Вы хоть знаете, какая у него группа?

Она задумалась, но всего на мгновение:

– Такая же, как у меня. Переливайте мою!

– Вы уверены?

– Конечно, уверена! Делайте!

Герман подозревал, что она врет. Скорее всего, Агата понятия не имела, какая группа крови у Яна Кератри. В ней говорило отчаяние, желание спасти его любой ценой, только и всего. Сам Герман не собирался в это лезть, он оставил выбор за ней.

Его тоже увезли в больницу, хотя он не понимал, зачем. Пожалуй, просто на всякий случай. Уже туда прибыла полиция, ему задавали вопросы, на которые он не мог дать ответ. Он просто не помнил то, о чем они говорили!

Зато он помнил кое-что другое, пусть и неясными обрывками. Странные разговоры с Русланом Савиным. Звонок Юле. Свою злость. Разговор с Екатериной в ее особняке. Еще больше злости. И – темнота…

Как будто кто-то пробрался к нему в голову и устроил там пожар. Сжег все, что было ему важно, и ему остались лишь чудом уцелевшие обрывки воспоминаний. Это пугало Германа. Он и не представлял раньше, что так бывает.

Утешало лишь то, что именно он помог найти Юлю. Это воспоминание у него сохранилось – словно спасительная нить или укор его совести, как посмотреть. Он помнил, как отвез ее к школе, дождался, пока она позвонит отцу, чтобы создать себе алиби, потом вернулся за ней. Юля всегда доверяла ему, поэтому когда он сказал, что ему нужна помощь, она ничего не заподозрила, согласилась поехать с ним. Она не догадывалась, что ее ждет, до того момента, как почувствовала укол в шею. А потом стало слишком поздно.