Норман не успел спросить: Доу все-таки не выдержал.

– Шахтерскую? – Голос его звучал с претензией, и на этот раз Норману захотелось закатить глаза. – Здесь есть шахты?

Кейтлин удивленно подняла на него глаза, словно забыла, что, помимо нее и Нормана, в разговоре есть еще два бессловесных собеседника. Тем не менее она ответила:

– Вам не сказали? Это шахтерский поселок. – Она неуверенно перевела взгляд с Доу на Нормана. – В девяностых Йен нашел здесь золото. Все наши мужчины работают на шахте.

– Потрясающе. А бабка с внучком рассказать нам об этом не захотели.

– Не делай поспешных выводов, – прошипел Норман, идя следом. – И говори потише.

По улице мимо них прошли две женщины: обе косились тревожно и неприветливо, и, хотя здесь так на них смотрели почти все, Норман не стал бы ставить на то, что они не понимали английский.

– Все, кто могут представлять для нас угрозу, скорее всего, сейчас ползают в своих шахтах, – ответил Доу, а потом пробормотал себе под нос: – Чертовы шахты…

Шахты означали очень многое.

Если бы люди знали, сколько опасного можно разбудить, если вгрызаться техникой в древнюю землю, то строительные и угледобывающие компании куда внимательнее бы выбирали участки для застройки. Как и сказал Доу, еще тогда в морге, в отличие от воды, которая смывает и очищает, земля фиксирует энергию. Хранит ее следы, словно лист бумаги, на котором оставили отчетливый отпечаток ладони.

Что бы ни раскопали здесь деревенские, они что-то потревожили. Это мог оказаться дух – чем они древнее, тем обычно мощнее, – какой-то разбалансированный артефакт, может, даже проклятие. Золото и камень, упоминаемые Купером, могли иметь к этому отношение.

В любом случае шахта должна была быть очагом поражения.

Это их первая конкретика. Норман любил конкретику – от нее, по крайней мере, можно отталкиваться, верно?

– Нужно аккуратно расспросить Брадана и Мойру. – Норман поравнялся с Доу, оглядываясь за спину, где позади держался Блайт. – Только ключевое слово тут аккуратно, так что давай этим займусь я?