Роген.

Он расползся кровью по склонам, и был он ярко-красным, и бурым, и черным, и ледяным. Лежащий в океане красной черноты Норман улыбался; щель бездны прорезала его лицо; он приветствовал ее. Пальцы Джеммы заледенели и сжались, а он засипел, сначала голосом Мэйси, а затем хриплым, нечеловеческим: «И тогда путник в ночи… Путник…»

Со склонов оврага кровь смотрела на нее тысячью пустых глазниц. Джемма не могла пошевелиться от страха.

Роген!

«Сияй, маленькая звездочка…»

Роген!

Неожиданно заскрипела приоткрытая дверь – и захлопнулась с деревянным скрежетом. Рука с длинными пальцами белела на светлой поверхности двери.

Джемма задохнулась вдохом. Чернота забурлила вокруг, гневная, восставшая. В ярости!

А потом знакомый голос шепнул «Смотри!» на ухо изнутри – и невидимая сила швырнула Джемму вперед, отталкивая Доу.

Норман дышал. Мир снова вернул себе цвета.

Джемма рухнула на колени прямо в кровавый снег, а секунду спустя напротив нее припал к земле Кэл; обхватил шею Нормана рукой и нащупал пульс. Джемма принялась осматривать голову – шапка слетела, все волосы свалялись в крови, и ей было нужно, необходимо узнать, как он мог потерять столько… боже, ее же слишком много для… как такое вообще…

– Это не его кровь, – хрипло сказал Доу, опускаясь рядом. Словно подслушал ее мысли. – Она свежая, но ее слишком много. – Никакой раны на голове не было. Доу повторил: – Это. Не его. Кровь.

– Хрш б н моя, – испугав их, просипел Норман, не открывая глаз, и неожиданно вдохнул так глубоко, что захрипел: – Я… Кх… Кха… Черт…

Они тут же помогли ему сесть.

Первые мгновения Норман был дезориентирован, взгляд плавал, но на ощупывание ног и рук не заорал; Доу диагностировал ему легкое сотрясение. Видимо, на несколько секунд после падения он отключился, приложившись головой о кочку или дерево, и теперь приходил в себя.