И Джемма понятия не имела, как ей сказать об этом и не дискредитировать себя. Если сейчас она даст Доу повод – он вгрызется ей в горло.
– Умираешь? – вызверился на него Доу. – Умирай молча.
– Хватит, – оборвал его Кэл. – Это был хороший вопрос. Ты думаешь, что это сделал кто-то из нас, Доу.
– Я рассматриваю все варианты, Махелона!
Обрывки слов и фраз, которые можно озвучить, всплывали в мыслях, но никак не хотели превращаться в согласованную речь. Что ей говорить? На чем настаивать? Как себя вести? Джемма избегала смотреть на Купера, словно он мог догадаться, и не знала, как ей убедительнее вступить в этот разговор. Никогда еще она не чувствовала себя настолько зыбко.
– Почему ты в первую очередь думаешь, что это мы? А не Мойра?
– Да хватит, Кэл! Не стала бы она этого делать!
Вокруг поднимался спор – разбухал, как ядовитый ядерный гриб, вместе с напряженными голосами. Джемма видела Купера только краем глаза – она не стала выдавать себя взглядом, чтобы ее подозрения не пустили ток по и без того наэлектризованному воздуху. Он стоял в углу, и силуэт его оброс темнотой. На периферийном зрении он возвышался над головами остальных сотканной из теней фигурой. Молчаливой и наблюдающей. Джемма вонзила ногти в ладонь.
– Заканчивай защищать их, Норман.
Все внутренности налились тяжестью. Их сдавливало знакомое ощущение, пришедшее за ней из леса, из снов, из череды кошмаров.
– Черт, я не их защищаю, я…
Прямо сейчас, стоя среди своих, Джемма…
– Да ну, библиотекарь? Разве это не то, что ты делаешь всегда?
Это был
– Прекрати это! Разговаривай нормально или…
– Или что?
– Зря вы ссоритесь, – сказал Купер, и голос его Куперу не принадлежал. Но никто этого не заметил.
– Нет, давай! Или что ты сделаешь, Эшли? Ты вообще можешь хоть что-то сделать?