— Я не смогу ждать год, — говорит Элизабет.

— Прошу прощения?

— Я не буду ждать, — повторяет Элизабет. — Я должна быть откровенной с вами, Джонджо. У меня есть предложение, и я не приму нет в качестве ответа.

— Господи! — вырывается у Джонджо.

— Я хочу, чтобы шкатулка отправилась в Багдад. И хочу, чтобы в ней был прах Стефана.

— Его прах?

— Он практически попросил меня об этом, — объясняет Элизабет. — Теперь я это понимаю. Короче, как только мы закончим, я заберу шкатулку с собой и буду хранить ее до тех пор, пока все договоренности не будут приняты на приемлемых для всех сторон условиях.

— Я не думаю, что вам следует забирать шка…

Элизабет перебивает его:

— Меня не очень волнует, что вы думаете. И я надеюсь, вы понимаете, что это не из-за неуважения. Но дело будет сделано именно так и никак иначе. Как вы считаете, это можно осуществить?

— Полагаю, я смогу попробовать, — говорит Джонджо без особой уверенности.

— Превосходно, — кивает Элизабет. — Это все, о чем я хотела попросить. Чтобы вы попытались. Единственная причина, по которой у нас есть теперь эта шкатулка, заключается в том, что Калдеш и Стефан решили ее сберечь. Не забывайте, что Калдеш отдал ради нее жизнь.

— Вы еще не приблизились к выяснению, кто это сделал? — спрашивает Джонджо.

— Я надеюсь, что шкатулка позволит завершить эту историю, — заявляет Элизабет. — Последний злой дух уже на прицеле.

— Звучит весьма загадочно, — качает головой Джонджо.

— Может, есть неофициальные каналы, о которых мы забыли упомянуть? Которые позволят как можно скорее доставить шкатулку в Багдад?

— Ну… это был бы не очень правильный поступок, — отвечает Джонджо.

— Правильные поступки так редко удаются, — говорит Элизабет.

— Но я уверен, что способы есть. Вы не против, если я подумаю несколько дней? А заодно поизучаю шкатулку?

— Конечно. Я буду знать, что она в надежных руках…